Глава 1
Под кронами деревьев царили полумрак и прохлада. Не успевший рассеяться туман укутывал густые кустарники и листья папоротников, оседая на сапогах мелкими каплями росы. Первые солнечные лучи косо упали на мокрую траву, тончайшей золотой паутинкой накрывая землю, отразились радужными бликами, яркими искрами разукрасили тугие сочные стебли диких цветов. Лес только просыпался, и все вокруг дышало тишиной, нарушаемой лишь осторожными шагами, и изредка — хрустом веток. Вскоре охотники — принц Артур, его слуга и пятеро рыцарей — вышли на след вепря. Наследник Камелота был бодр и сосредоточен, голубые глаза горели азартом. То и дело он замирал, вслушиваясь в лесные шорохи, и молча указывал своим спутникам, с какой стороны лучше зайти, чтобы окружить зверя. Поудобнее перехватив древко копья, Артур остановился у деревьев, окаймлявших небольшую поляну, и коротко кивнул: здесь. Выследить такое крупное животное было довольно просто. Теперь оставалось ждать. Мерлин не испытывал удовольствия от раннего подъема, сырости под ногами, тяжелых капель, попадавших за шиворот, хлеставших по лицу мокрых веток и прочих прелестей утренней охоты. Не выспавшийся и хмурый, колдун плелся за Артуром, спотыкаясь о корни, что вызывало едва слышное, но яростное шипение принца: «Тише! Боги, Мерлин, смотри себе под ноги!» Поэтому, когда охотники, наконец, остановились, подчиняясь немому приказу, маг с облегчением перевел дух. У него лучше получалось бесшумно наблюдать, чем красться сквозь кусты.
Крупный зверь вспарывал бивнями землю. Он искал себе пищу, вырывая чёрные сырые комья движениями головы. Охотников вепрь пока не заметил. Обладателю такой прочной шкуры острый слух был не так уж и нужен. Рыцари образовали полукольцо на кромке поляны и ждали сигнала. Артур неспешно приподнял руку, но опустить её в призыве к атаке ему не пришлось. За секунду до того, как засвистело бы копьё, к принцу обратился насмешливый голос, неуместно громкий в тишине утреннего леса. — Сейчас же останови охоту, Артур! Секунду назад принц готов был атаковать и вдруг застыл. Потом приосанился и огляделся. Кто смеет ему указывать? Кто вообще рискнул так шуметь? Охотники недоуменно переглянулись меж собой. Ни один из рыцарей не мог растолковать поведения принца. Ближе всех к нему находился Мерлин. Но и он только уставился на Артура, не зная, чего ожидать. — Я повелеваю, Артур Пендрагон! Прекрати эту охоту! Если ты заберёшь вепря, я отплачу тебе тем же и отниму твоих зверей! — вещал голос, но не смущал, похоже, никого, кроме Артура. Поймав удивлённый взгляд Гавейна, принц коснулся пальцем уха и сделал большие глаза. Но рыцарь лишь отрицательно покачал головой. Оставаясь верным себе, не понявший их перемигивания Мерлин двинулся к своему господину. Ступни его беззастенчиво захрустели по веткам. — Что случилось?! — это и шёпотом-то было не назвать. Ко всему, Мерлин ещё и споткнулся, резко навалившись на Артура всем своим, пусть и малым, весом. Так оба они и рухнули за пределы стены деревьев, скрывавших их от вепря. Поднялся шум, и от падения двух тел, и от суеты в высокой траве, из которой выпорхнули потревоженные птицы. Зверь вскинулся и повернулся. А через миг его мощное тело упругой пружиной бросилось в сторону непрошеных гостей. Копья прошивали воздух и бесполезными обломками отлетали от туши одно за другим. Спешно выбравшись из-под мага, Артур схватил своё оружие, прицелился и метнул в несущееся ему навстречу животное. Мерлин тихо прошептал заклинание, чтобы копье поразило добычу наверняка. Иначе добычей могли бы стать они оба. Острие, засиявшее голубым пламенем, врезалось в грудину вепря. На всём ходу он споткнулся и пропорол своей тушей сырую почву, затихнув у самых ног Артура. Секунду длилось молчание. — Эхей! Мы это сделали! — Мерлин заулыбался и задорно поддел воздух кулаком, но тут же пожалел о том, что так скоро повторно привлёк к себе внимание принца. — А теперь я убью тебя! — От рукоприкладства взбеленившегося Артура отвлекли далёкие звуки надсадного конского ржания. Ликующие рыцари насторожились вместе с ним. Слуга рыцаря Ивейна, оставленный присматривать за лошадьми, безо всякого зазрения совести дремал, постелив на землю куртку и опираясь спиной на ствол поваленного дерева. Рыцарские кони не нуждались в привязи — такие не убредут. Потому раздавшийся конский храп заставил паренька подпрыгнуть от неожиданности. Заспанными глазами он смотрел на словно сошедших с ума скакунов. Бархатные лошадиные ноздри подёргивались, сверкали белки налившихся страхом глаз. Встав на дыбы, скакун принца Артура пронзительно заржал и сорвался с места, следом за ним бросились остальные. Кони мчались галопом, не разбирая дороги, напролом через колючий кустарник, обдирая себе бока, ярясь еще больше от боли и запаха крови. Дальше — в сторону замка, через поле, топча копытами зреющие колосья, напрямик, на скаку роняя клочья пены. Резко повернули у воды — и во весь опор понеслись на запад.
Переглянувшись с принцем, Ивейн кинулся на шум. Пока он узнавал скверные новости от чудом не затоптанного слуги и возвращался с ним к отряду, охотники обступили зверя, стоя по колено в высокой влажной траве. Солнце уже полностью выползло из-за кромки горизонта и раззолачивало лес в парадные тона. Погода обещала тепло и ясный небосклон до заката.
Рыцарям оставалось вернуться в замок пешком, надеясь, что в нижнем городе найдутся воины, способные урезонить коней, и никто не пострадает, если животные доберутся туда. Принц и не подумал связать бешенство животных с убийством вепря, так как не имел привычки делать быстрые выводы из обещаний загадочных голосов. Будь Мерлин в курсе, тот, конечно, быстро бы понял, что к чему, но о таинственных угрозах знал только Артур. Бросать добычу в лесу было глупо. Но стоило лишь оглядеть тушу, и стало ясно: такое жёсткое мясо было не пригодно в пищу. Зато монстр уже не был угрозой для забредавших в лес людей. Только из исключительного упрямства принц вознамерился отрубить мёртвому зверю голову и принести в замок в качестве трофея. Сейчас ему под руку было благоразумней не лезть, недавний позор с падением не давал ему покоя. Засучив рукава, Артур взвесил меч в широких ладонях. Первый удар лезвия пришёлся по мощной холке, но результатов не принёс, как и десяток следующих. Раскрасневшийся принц отступил от туши, как только тот же издевательский голос позволил себе вызывающе громко и обидно расхохотаться над его попытками добыть трофей. — Что же ты, Артур? Сил недостаёт? Принц огляделся, свирепея, но уличить в хамстве было некого. Раздражение было сорвано, разумеется, на слуге. — Если бы ты лучше точил мой меч!.. — он не договорил, тыча в паренька пальцем. За его спиной оживились рыцари, пришёл их черёд опробовать свои силы. С одной стороны, именно копьё Артура поразило зверя, с другой — в замок они пока ничего не могли принести. Без коней им было не протащить такое чудище до площади. Рыцари устроили состязание на выезде, кому удастся отсечь вепрю голову? Мерлин, утомившийся мёрзнуть, обдумывал, как бы сжульничать, чтобы всё это скорей закончилось и Артур, наконец, завернул всех в замок. А ведь возвращаться предстояло на своих двоих. И волшебник готов был биться о заклад, что тащить громадную голову придётся ему и слуге Ивейна. Потому, улучив момент, пока рыцари спорили о том, куда и под каким углом лучше ударить мечом, Мерлин прошептал заклинание. И туша начала стремительно тлеть. Закрытые веки скукожились, глаза зверя вытекли на бурую щетину. Вся его громоздкая масса стала оплывать и проседать, а вскоре и скелет, сделавшись хрупким, ссыпался трухой в примятую траву. Обескураженные воины схватились за мечи и заозирались по сторонам. Чтобы не привлекать к себе внимания, Мерлин, по примеру другого слуги, испуганно попятился подальше от места, где только что лежал вепрь. О каком трофее теперь можно было спорить? Молодой чародей с самым невинным видом посетовал на проделки магов (никем, впрочем, не замеченных в округе), но тем самым оказал медвежью услугу себе же: ещё четверть часа рыцари кружили, выслеживая неведомого колдуна. Позже, уставшие, окоченевшие и вымокшие, они тронулись в обратный путь ни с чем. Слуги тряслись и потирали озябшие руки. Рыцари шли, как ни в чём не бывало. Они тоже замерзли, но проявлять подобную слабость было ниже их благородного достоинства. Красные плащи набрались влаги и грязи и волочились отяжелевшими тряпками за плечами. Мерлину оставалось лишь радоваться, что Артур, по своему обыкновению, на охоту ходил без плаща. Возвращались в зените позора. Без трофея, без коней, сломав почти с десяток копий. Разумеется, крон-принц был мрачен и на благо Мерлина молчалив, волшебник лишний раз не пытался его разговорить. Через час пешим ходом отряд из шести рыцарей и двух слуг достиг стен Камелота. Король Утэр пребывал в гадком расположении духа. Сын, обещавший вернуться на смотр новобранцев, всё пропустил. На вопросы об Артуре слуги отвечали, что принц отправился на охоту еще до рассвета и в замок пока не возвращался. Рано радовался Мерлин. В отместку за его неловкость все рыцарские плащи решением Артура были отданы в его руки. Просев под сырой грязной кучей ткани, слуга проводил господина взглядом, полным мрачного торжества. Наследник опоздал, и за это от короля ему перепадёт. Жаль, в колодки принцев всё-таки не заковывают. — Задница… Мокрый, грязный и мрачный, Артур явился в опустевший зал. Одного взгляда на отца ему хватило, чтобы понять — ничего хорошего предстоящий разговор ему не обещает. Глупая ситуация на охоте выбила из его светлой головы мысли о смотре. Возвращаться пришлось пешим ходом, и он бы опоздал, как ни крути. Но на вопрос отца, не хочет ли он за что-нибудь извиниться, Артур уставился перед собой, хмуря брови и пытаясь припомнить, что может быть не так? — А нужно? — это был неправильный, ненужный вопрос. Утэр медленно вздохнул, чтобы лишний раз криком не уронить своего достоинства. Насмешливый голос, сыпавший угрозами в лесу, снова проявился: — Старик не в духе! Соображай быстрее, пустая голова! Принц изумленно уставился верх, откуда, как ему почудилось, исходил голос. Но никого, конечно, не обнаружил. Голос издал смешок, довольный смятением Артура. Тот повернулся на месте. И почувствовал себя полным идиотом. Никого, кроме Утэра и его самого, в зале не было. Артур стиснул кулаки, мысленно поклявшись найти этого шутника, безнаказанно выставляющего его дураком, и поднял взгляд на удивлённого его поведением Утэра. — Отец… — Ты опоздал, — серые глаза смотрели устало, — на смотр новобранцев, о котором должен был помнить и знать за месяц. — Я могу объяснить. — Мне не требуются твои объяснения. Ты проявил безответственность. Я начинаю сомневаться, получится ли из тебя при такой разнузданности достойный король. Принц почувствовал себя несправедливо оскорблённым. Жалкое опоздание — и уже такая пощёчина?! Но промолчал. Зато не остался в стороне глумливый голос. — Ну же, принц. Ответь ему. Или ты действительно считаешь, что пойти по его стопам означает быть хорошим королем? Возрази ему. Артур украдкой покосился по сторонам, но призывы к бунту, похоже, Утэра не смущали. Неужели эта песня только для него? Он сходит с ума? — Сейчас же ответь Утэру! Молчание затягивалось, король негромко кашлянул. Артур встрепенулся и в знак покорности опустил голову. — Я прошу прощения, отец. Этого больше не повторится. — Надеюсь на это. Завтра занимаешься с новобранцами, — король сдержанно кивнул, дав понять, что разговор окончен. Голос незримого мага упал до взбешенного шипения. — Вот как? Упрямишься?! Придется показать тебе, что бывает со строптивыми детьми! Когда за вышедшим из зала принцем закрылись двери, он зажмурился и едва удержался от того, чтобы зажать ладонями уши. Артур почти бегом добрался до выхода из замка, словно надеясь нагнать невидимого насмешника. Из каменной тишины помещений принц вырвался на шумный солнечный двор, и сразу стало легче. Тайный вещатель замолчал как по щелчку.
Внезапное желание увидеть Гвиневру стало безотчётной попыткой Артура улучшить себе настроение. На редкость противный день закончился. Но несмотря на то, что час был довольно поздний, принц вышел из своих комнат. Четверть часа назад он своими глазами видел, как девушка вышла из покоев Морганы, пожелав воспитаннице короля спокойной ночи, и куда ей было ещё идти, если не к себе домой? Сумерки уже опустились на землю, суета утихла, люди возвратились в свои жилища после дневных трудов. Артур отправился пешком в нижний город. Миновав рынок, пройдя по обезлюдевшим улицам, укутанным вечерней дымкой, принц добрался до дома служанки. Девушка всегда излучала доброту и мягкость, и словно сама по себе являлась целительным эфиром для его души. Просто наблюдать за ней ему было приятно, всё его существо в такие моменты окутывало покоем и благодатью, которых принцу временами жутко не хватало. Но, дойдя до скромного жилища красавицы, он поздоровался с запертой дверью, внутри было темно, и на стук ему никто не ответил. По всему выходило, что служанка ещё не вернулась к себе. Не зная, на что он надеялся, Артур с разочарованием понял, что совершенно не представляет, чем занята девушка, когда не прислуживает Моргане. Мысль, что, может статься, Гвиневра сидит сейчас с каким-нибудь мужчиной у реки и смотрит в вечернее небо, пока наглец врёт ей о своих пылких чувствах, резанула по самообладанию. Картина, вставшая перед глазами, была настолько чёткой, что принц, не иначе как от большого ума, двинулся быстрым шагом в сторону реки. Тёмная лента, огибавшая замок, шла лёгкой рябью. Западный ветер ещё вчера выгнал за горизонт все облака, и на синем небе отчётливо сияли созвездия. В поздний час у воды не было ни души. Принц застыл на пологом берегу в одиночестве, чувствуя себя ещё более глупо, чем утром во время разговора с отцом. Конечно, ни Гвиневры, ни её воображаемого пылкого воздыхателя здесь не было. На самом деле служанка сидела у Гаюса, помогая ему смотреть за Мерлином, расклеившимся после утренних приключений. Несчастный волшебник продрог и промок настолько, что к ночи слёг с жаром. В сердцах въехав кулаком по стволу старого дерева, принц развернулся и собрался было возвращаться к себе, но его внимание привлекли две тонкие быстрые фигурки, приближавшиеся со стороны нижнего города. Пара чумазых сорванцов лет десяти остановилась у воды и сбросила вещи в траву. Мальчишки не обращали совершенно никакого внимания на стоявшего поодаль Артура. Их влекла река и возможность искупаться в её медленных водах вопреки родительскому запрету. Принцу осталось только позавидовать их беззаботности, хотя пока что и сам он жил почти по той же схеме. Поступал в пику Утэру, украдкой и не без наслаждения собственной дерзостью. И в большинстве случаев, конечно, получал за это на орехи. Всё было так же, как у тех двоих, только ставки возросли. И если Артур рисковал собственной жизнью, делая в очередной раз что-то, запрещённое ему отцом, то сорванцам грозило разве что застудиться. Принц почти ненавидел себя в тот момент, когда понял, что будет правильно, будет ответственно, если он пойдёт и остановит ребятишек. Вспугнёт их, как тех птиц в высокой траве на утренней охоте. Он отошёл от дерева и сделал несколько шагов в сторону детей, подбиравшихся к воде нагишом. — Эй! Вы двое! Живо одевайтесь и дуйте домой! Мальчик повыше ростом обернулся на Артура. Может быть, в вечерней темноте он не узнал принца, а, может, тот и не был для ребёнка авторитетом. Скорее всего, на него произвел бы впечатление окрик его собственного старшего брата или отца, но слова Артура были оставлены без внимания. И потому, отвернувшись от молодого мужчины, ребёнок с улюлюканьем бросился в воду, последовав дурному примеру, туда же сиганул и второй. Поднявшиеся брызги скрыли две тёмные головы от глаз Артура, а через мгновение вода как будто закипела и выбросила точно огромной рукой на берег два тощих ссохшихся тельца. Ошарашенный, принц кинулся к детям. Но ничего поделать он уже не мог, оба мальчика были мертвы. Артур упал на колени рядом с ними и замер в ужасе. Их лица были искажены мукой, тела скукожились, кожа истощилась и казалась пергаментом, плохо скрывавшим под собой выпирающие жёлтые кости. Кто мог сотворить такое с детьми?! Артур уничтожил бы того, кто это сделал! Но у воды кроме него не было ни души. Он понимал, что это чьи-то сыновья, скорее всего, их родители живут поблизости. Нужно было поднимать гарнизон, прочёсывать окрестности в поисках неведомого злодея, искать тех, у кого пропали дети. Тела надо вернуть семьям, а они захотят узнать, кто виновен. И что им сможет ответить Артур? Он был здесь. Видел всё своими глазами. И едва ли догадывается, кого наказывать. Непримиримый, он даже не рассматривал варианта, что детей уже не вернёшь и месть ничего не даст. Прежде всего, случившееся было для него поступком против Камелота, против его жителей, которых он должен был беречь и защищать. Поднявшись, он накрыл тела детей их одеждой. Внезапно с той стороны реки ветер принёс звуки конского топота и ржания. Принц обернулся и увидел, как от кромки леса отделяется безумное стадо и несётся в сторону реки. Восемь знакомых ему скакунов приближались, казалось, быстрее ветра. Словно какой-то неведомый ужас мчался за ними, подстёгивая, заставляя бежать быстрее, бежать и не останавливаться. Невероятно было, что всё это время животные продолжали свою жуткую скачку и до сих пор не пали. В огромных лошадиных глазах плескалось безумие и страх, ноздри трепетали, судорожно вздымались лоснящиеся изодранные бока. Гнедой скакун принца Артура, несшийся впереди всех, стрелой влетел в воду, поднимая мириады брызг, истошно закричала гнедая кобылица Ивейна, бросаясь следом за ним. Взбесившиеся кони рыцарей Камелота в крови и пене один за другим врывались телами в воду и исчезали в глубине реки, только на её поверхности расцветали тёмные пятна крови.
Жар, подкосивший Мерлина с вечера, спал уже к утру благодаря стараниям Гвен и настойкам Гаюса. Убедившись, что лоб юноши больше не пылает и дыхание выровнялось, Гвиневра спустилась вниз. Замок постепенно просыпался и наполнялся привычным гомоном. Снующие по коридорам слуги окликали Гвен, здоровались, кивали, и она улыбалась в ответ. На кухне как обычно царил невообразимый шум: треск поленьев в очагах, бульканье и шипение блюд на огне, крики кухарок, спешивших поделиться друг с другом самыми свежими новостями. — Слыхали, а я-то права была! Гуляет Мередит, только муж за порог, ее из дому как ветром сдувает! — Откуда ж ты это взяла?! — А оттуда, — многозначительно покосившись на товарок, кухарка подняла палец вверх. — Вчера ночью из реки у замка ее сынков выловили. Стала бы мать такое допускать? А она до рассвета прошлялась и не знала даже! Гвен не стала вслушиваться в сплетни. Только в груди кольнули неприятной иголкой слова о детях — что случилось, живы ли? Рассказы один другого краше. Через минуту в кухне уже шёл слух, что детей сжёг небесный огонь. Девушка выскользнула в коридор, держа поднос с завтраком для леди Морганы. Разбудив воспитанницу короля, служанка помогла ей одеться и с грустью заметила темные круги под глазами, бледность тонкого лица — ее госпожа снова плохо спала. В утренних заботах время до полудня пролетело незаметно. Солнце стояло в зените, когда девушка поднялась на смотровую площадку замка. Яркие солнечные лучи перебрались за городскую стену, позолотили высокие потолки галерей и переходов. Пылинки кружились в столбах света, падавшего на каменные стены. Внизу у стен замка под началом Артура тренировались новобранцы, и Гвен не отказала себе в удовольствии понаблюдать за принцем. Стремительный и собранный, он раз за разом отражал удары, уворачивался, нападал. Гвиневра, будучи дочерью кузнеца, прекрасно знала, сколько весят доспехи и меч Артура. Но пока служанка смотрела на златовласого юношу, ускользавшего от нападавших рыцарей легкими, почти танцующими движениями, она могла представить, что металл на нем ни капли не тяжел. — Доброе утро, — подошедший Мерлин улыбнулся, и Гвен просияла в ответ. Обычно довольно застенчивая в общении с юношами, она сблизилась с Мерлином удивительно быстро. Этот временами нелепый, но такой открытый и искренний молодой слуга вызывал у Гвиневры симпатию, граничащую с сестринской нежностью, со дня их знакомства. Гвен казалось, что, несмотря на его открытость, в нем кроется что-то загадочное, какая-то тайна, которую он не мог или не хотел раскрывать. Служанка не понимала его порой, но верила безотчетно, потому что знала: Мерлин никогда не предаст друзей и, что еще важнее, не оставит в беде Артура. Этого знания ей было достаточно, чтобы рисковать ради Мерлина. — Спасибо, что позаботилась обо мне, — маг оперся локтями о каменный бортик. — Вчерашнее утро меня доконало. Не понимаю, зачем Артур снова и снова тащит меня на охоту, я ведь только мешаю. — Видимо, не только, если тащит, — Гвен перевела взгляд на площадку, где проходила тренировка, и глаза ее стали задумчивыми. — А как же удовольствие от охоты? Азарт? — О да, это действительно просто восхитительно! Полдня месить ногами грязь, чтобы потом тащить обратно истекающую кровью тушу, а если везет, так еще и не одну! — проговорил Мерлин с бодрой улыбкой. Ему нравилась Гвен. Нравилась легкость, присущая их беседам, нравились искорки солнца, отражающиеся в глубине ее темных глаз, ее отзывчивость и отчаянная храбрость. Ему приходилось по душе, что с ней почти можно быть собой. За исключением одной маленькой детали. И дело было не в доверии, так как он был убежден — узнай Гвен правду, она не отвернётся, как не отвернулись Уилл и Гаюс. Но страх за Гвен заставлял молчать, ведь жизнь сопричастных с тайной всегда становилась сложнее. Меньше знаешь, крепче спишь. — С ним все в порядке, — Гвен кивнула на фигуру принца, отрабатывающего с новичками очередной боевой прием. Она уже знала, что вчерашняя охота не принесла особой радости не только Мерлину, но и Артуру, однако казалось, что сегодня настроение его много лучше. Вдруг наследный принц странно дернулся, развернувшись всем корпусом, словно почувствовал позади себя врага, и со всего размаху рубанул мечом воздух. — Ну… Или почти в порядке, — уже не так уверенно закончила девушка. — Он в последнее время странный, — Мерлин пожал плечами, наблюдая, как Артур рубится с невидимым врагом. С сомнением покачав головой, он отошел от перил. — Пойду-ка я вниз. Тренировка скоро закончится. Не уверен, что он оценит, если я снова опоздаю. — Ты пролежал с лихорадкой полночи, — девушка неодобрительно нахмурилась. — Может, стоит отдохнуть? Артур поймет. Колдун бросил еще один взгляд на принца, красноречиво подняв брови. — В это слабо верится. Он такой нервный, да и со мной уже все в порядке. Благодаря тебе. Махнув на прощанье рукой, он быстрыми шагами направился к лестнице. Гвиневра осталась в одиночестве, позволив себе ещё минутку понаблюдать за принцем. Налетевший ветерок на мгновение запутался в кудрявой прядке, выбившейся из прически девушки, и Гвен улыбнулась, заправляя непокорный локон за ухо.
Когда Мерлин оказался на площадке, где принц гонял новобранцев, беспокойство за здоровье Артура стало нешуточным. Наследник Камелота с остервенением крушил мечом невидимого врага, молоденькие вояки жались по сторонам, им то и дело приходилось отскакивать прочь от разбушевавшегося принца. Поначалу они ещё пытались повторять за Артуром, но вскоре задача стала им не по силам. Всё это слабо походило на упражнения с мечом для занятий в одиночку. Слуге же оставалось вмешаться и положить безумию конец. Чародей начал медленно и осторожно подбираться к принцу, выставив вперед руку. — Артур! Артур, что с тобой? Успокойся! Я прошу тебя! Артур! Увещевания были напрасны. Принц и не думал останавливаться, а голос, слышный ему одному, подзуживал, хохотал, дразнил, обзывая то глупцом, то слабаком. Молодой воин оборачивался на звук, он чётко слышал, откуда именно исходит голос, но всякий раз его меч рассекал пустоту. А невидимый хулиган только заходился в смехе. — Ну же! Вот сейчас получится! Я за тобой! За тобой! Какой ты медленный! Глупый! Ты в половину медленней моей бабули! Ох, насмешил! Позабавились и хватит! Ты забыл о своих новобранцах, Артур! Что скажет отец? О-хо-хо! Всё-то ты проглядел! Только теперь принц остановился. Тяжёлое дыхание и взмокшее тело — вот весь результат его салок с невидимкой. Рыцари смотрели на Артура недоуменно и с опаской. Молодой мужчина встретился взглядом со своим слугой. По тому, как обеспокоенно смотрел на него Мерлин, принц понял, что показался ему умалишенным. — Я в порядке, — он тяжело выдохнул и передал Мерлину меч. — Забери. Других доказательств того, что голос слышит только он один, принцу уже было не нужно. С досадой ругнувшись, Артур мрачно оглядел молодчиков. — На сегодня всё. Вы должны были запомнить упражнение. Завтра повторяете сами. О, да, была сделана попытка выйти сухим из воды, но о том, насколько она успешна, Артуру оказалось некогда судить. Один из его подопечных спал с лица, даже веснушки на щеках и носу побледнели, тело рыжего свело судорогой, глаза закатились, и юноша рухнул в пыль. — Всё-всё проглядел, — почти сочувственно заметил голос над самым ухом Артура, упавшего на колени рядом с новобранцем. Артур непроизвольно обернулся и, разумеется, никого не увидел. — Зови Гаюса! — крикнул принц ещё не успевшему уйти Мерлину. Слуга сорвался с места, ему не хватило расторопности, чтобы оставить меч на площадке, без него, верно, было бы быстрее. Но в помощи придворного лекаря рыжий вояка, лежавший на руках принца, не нуждался. Попытки Артура самостоятельно привести юношу в чувство не имели смысла, новобранец был мёртв. — Ну, что ж ты, принц? Не тряси мертвеца, его сердце разорвано и больше не забьётся. Был бы ты вчера на смотре, ты бы такого слабака не взял под своё начало, верно? Он бы не умер, ведь не старался бы поспеть за тобой в надежде на похвалу. Но ты опоздал вчера на смотр. Не нужно было убивать моего вепря. Ты должен мне, принц! А теперь, Артур Пендрагон, будешь слушаться меня! Или твои люди будут гибнуть дальше один за другим! Как полагается по такому случаю, голос разразился устрашающим хохотом. Дождавшись Гаюса, Артур покинул площадку. Понемногу принц приобретал славу вестника бед, но чувство вины не позволило ему переложить на чужие плечи обязанность сообщить семье новобранца о его внезапной смерти. Прошлой ночью он почти до зари обходил нижний город со своим отрядом. Пришлось разделиться, чтобы дело пошло быстрее. Принц сам постучался в двери той женщины, чьи дети погибли у реки на глазах Артура. На сей раз искать семью погибшего не пришлось, принц быстро узнал, к кому нужно идти. Среди его новобранцев нашлись друзья рыжего, они нагнали принца уже за пределами площади. Вся его решимость оказалась ни к чему. — Я был ему близким другом, сир. Позвольте мне рассказать его семье о горе, — молодой человек замер в ожидании ответа. Быть может, он заметил, как нелегко это согласие давалось Артуру. — Вас, наверняка, ждут в замке, сир? Тут он, пожалуй, был прав. Артур кивнул и отступил в сторону. Оклик Мерлина заставил его обернуться. Тощий слуга спешил к нему с потерянным видом. Принц позволил себе грубость, уцепившись за чужое смятение. — Смерть так сильно тебя впечатляет, Мерлин? Мы живём в жестоком мире, к этому надо привыкать, — он щурился на дневном ярком солнце и смотрел куда-то мимо своего слуги. Стремление принца казаться хуже, грубее, злее, чем он есть, магу было не понятно. Чародей спешил к Артуру в полубессознательной попытке поддержать, с принцем явно творилось неладное. Но Мерлин напоролся на снисходительные, недобрые слова. Его лицо тут же сменило тревожное выражение на привычно-ехидную мину. — Впечатление произвело то, с каким рыцарским пылом Вы рубили ветер… сир. Артур приподнял брови, но промолчал. Потом его взгляд уцепился за то, что Мерлин держал в левой руке. — Ты до сих пор таскаешь с собой мой меч? Бестолочь. Дай сюда. Ещё ноги себе перебьёшь. Магу было обидно, и за словом в карман он не полез. — Так приятно знать, что Вы заботитесь обо мне и думаете о моих ногах, сир! Мерлин заработал подзатыльник, но обида почему-то схлынула. В основном, благодаря вспыхнувшим румянцем скулам принца-грубияна. Перепалка была бестолковой, но она помогла Артуру очнуться от ужасов ночи и утра, слившихся в одну цепочку страшных событий. Необходимость отчитываться перед Утэром отпала стараниями Гаюса. Лекарь объяснил королю, что порой болезни сердца нельзя обнаружить загодя, и то, что случилось на тренировочной площадке ни он, ни кто-то другой не смог бы предугадать. Гроза над принцем Артуром временно рассеялась.
Неведомый враг умел быть убедительным. После смерти новобранца и прямой угрозы новых убийств Артур подчинился. Чувство вины за гибель людей жгло каленым железом. Ведь это он не предотвратил кошмара. Мог, но не предотвратил. Принц Камелота поклялся, что впредь не допустит трагедий, выполнит всё, чего бы от него не потребовал звучащий в голове голос, лишь бы не платить за свою непокорность жизнями тех, кого он обязан защищать. — Ты додумался, что к чему? Я рад, — ленивый голос сочился самодовольством. — Ты временами просто непроходимо туп. И упрям к тому же. Артур шёл по галерее, ускоряя шаг. Он приказал себе не обращать внимания на сопровождавшие его реплики, пока от него не потребуют чего-нибудь ещё. Одно дело — слышать голоса, недоступные восприятию остальных людей, и совсем иное — заводить с ними беседу, а это уже безнадежно. Потому Артур решил не вступать в диалог, хотя ответить хотелось! «Наверное, я все-таки спятил!» Артур слишком поздно заметил Гвен, выходившую из-за угла со стопкой свежего белья для Морганы. Принц столкнулся с девушкой, едва не сшибив ее с ног, и еле успел подхватить белье прежде, чем оно рухнуло на пол. — Ох! Сир, простите, — Гвиневра пошатнулась, отступая назад. Нахальный голос проявил себя вновь: — Ты просто поражаешь меня своим хамством, Пендрагон! Чванливый идиот! Едва не сбил девушку с ног, а она извиняется перед тобой? Нет, так не пойдет. Неужели я должен учить тебя вежливости? Что ж, урок первый… Мерлин не сумел нагнать Артура на площади перед замком, когда слугу осенило догадкой, но преуспел в этом из-за заминки в галерее. Его принц повредился умом, и оставлять Артура без присмотра теперь было никак нельзя. Маг тяжело дышал, обессилено прислонившись к холодной каменной стене. Он окончательно убедился в том, о чем раньше только смел вскользь подумать: наследный принц Камелота сошел с ума! Иному объяснению увиденная картина просто не поддавалась. Посреди галереи застыла Гвен, прижавшись спиной к стене. Судорожно стискивая стопку белья в руках, она испуганно смотрела на Артура. Принц стоял перед ней на одном колене и… читал стихи?!! Синие глаза мага распахнулись в немом удивлении, и Мерлин внезапно подумал, что сумасшествие вполне может быть заразным. Во всяком случае, у юноши было стойкое ощущение, что он спит или тоже повредился рассудком и видит миражи наяву. Эхо подхватывало громкий голос Артура, услужливо разнося строки баллады по галереям. — Роза из Роз и зарниц зарница, гроза из гроз и цариц царица… Заметив Мерлина, Гвиневра посмотрела на него с испугом и мольбой. Это стало сигналом к активным действиям. — Артур, пожалуйста, — Мерлин неловко потянул рыцаря за плечо, принуждая встать. Принц позволил поднять себя на ноги, отрешенно глядя куда-то поверх головы Гвен, он словно вслушивался в нечто, недоступное остальным. — Пожалуй, я попрошу Гаюса сварить ему настойку. От нервов. Наверное, это из-за того новобранца утром, — Мерлин пожал плечами, извиняясь за странности принца, и улыбнулся обескураженной девушке. Сочувственно кивая, Гвиневра поспешила уйти. — Вот видишь, ты просто образцовый рыцарь, когда хочешь этого, — смеющийся невидимка развлекался от души. — Может, пропоешь ей серенаду ночью? — Артур, я вижу, ты дорожишь Гвен, но не стоило слишком напрямик, это пугает девуш… — Заткнись! — прошипел Артур сквозь зубы, и не ясно было, к кому именно он обращался. Как ни странно, послушались оба.
Наследник Камелота не пел ночью песен под окном Гвиневры. Таинственный голос не настаивал на этом и ничем Артура не стращал, так что остаток дня прошёл без чудачеств. На следующее утро принц со своими рыцарями выдвинулся на охоту. Мерлину всегда было жаль оленей, но смерть благородных животных не приносила последствий, как случилось с единорогом, и все переживания за их участь были только сантиментами. Да и сам чародей не имел привычки отказываться от мяса, и так нечасто перепадавшего на его стол. Зная за собой такую двоякую слабость, маг предпочёл воспользоваться шансом и не участвовать непосредственно в охоте. Минувшим вечером он выпрашивал у Гаюса лекарство от галлюцинаций и бреда, не потрудившись ничего объяснить, а его обычные увёртки и замалчивания сработали лишь частично. Лекарь согласился пойти ему навстречу, только для начала Мерлин должен был собрать ему кое-каких трав. Список, вручённый Гаюсом, немного обескураживал, но выбора у юноши не было, потому без лишних жалоб он приступил к поиску, пока охотники пробивали арбалетными болтами несчастных животных. Сильный аромат лесной мяты навёл Мерлина на мысль, что из такой травы выйдет сомнительное успокаивающее средство, но Гаюсу было видней, за чем его посылать. Или, что больше походило на правду, лекарь решил запастись с лихвой, раз представился такой удачный случай. Маг порядочно отдалился от охотившихся рыцарей в своих блужданиях за травами. Солнце вставало всё выше и уже начало припекать согнутую спину. Набив сумку мятой, слуга рассудил, что Гаюс и так отличит одно от другого, и все прочие травы можно будет утрамбовать поверх пахучих листьев. На другом краю поляны лиловым цветом сияли пышные гроздья колокольчиков наперстянки. И Мерлин двинулся прямиком к ним, нещадно потоптав другую лесную флору. Цветущие растения, вырванные с корнем, сдавливались в сумке и расточали на мяту свой ядовитый сок. Чародей ещё не знал, что погубил все свои труды по сбору трав, но от самоотверженного занятия его отвлекли шорохи, исходившие из-за ближних деревьев. Он замер, не донеся руку с очередной гроздью лиловых цветов до наплечной сумки, осторожно выпрямился и стал пробираться на неясный приглушённый гул и шелест. Волшебная осторожность была ему свойственна только в те моменты, когда рядом не было Артура. Маг не наступал на сухие ветки, не шуршал кустами, вообще был тише воды, ниже травы. Но на этот раз Мерлин был не рад, что ему удалось узнать, что к чему, и не потревожить заранее тех, за кем он нечаянно начал шпионить. Обнаруживать себя было совестно и несколько поздно. Ноги чародея приросли к земле, вся уверенность в собственной осторожности ухнула в никуда, он не смел шелохнуться и не мог отвести глаз. В уютной тени пышных крон на траве расположились два рыцаря из отряда Артура. Мерлин давно их знал, видел едва ли не каждый день, и от того ему было ещё более неловко. Мужчины сидели почти вплотную, их кольчуги лежали рядом на корнях, ловя звеньями блики солнца, а плащи были расстелены на траве, заменяя им постель. Грудь рыцаря Гурира прижималась к спине Ивейна, его ладони исчезли под красной рубахой соратника и в его расшнурованных штанах. Мерлин мог видеть только подбородок Ивейна, тот откинул светлую голову на плечо Гурира и часто прерывисто вздыхал. Темноглазый любовник целовал его шею, потом переместился с ласками на широкое плечо, прикусив его в тот момент, когда Ивейн вдруг выгнулся в его руках. Маг был не особенно сведущ по части мужской любви, но понял, что сейчас произошло. Однако сигналом к побегу с поляны для него стал другой момент. Рыцарь Гурир облизнул губы, поднимая голову от плеча Ивейна, и что-то шепнул тому на ухо, вызвав улыбку у блондина. Тот засмеялся негромко, над парой с раскидистой ветки взлетели и закружились, как зачарованные, яркие пышнохвостые птицы. Из-под ресниц Гурира отчётливо полыхнуло чистое золото магии, что и добило Мерлина. Всё это было слишком! Слуга собрал волю в кулак и со всей осторожностью, на какую был способен, убрался за деревья прочь. Мерлин отступал, слыша только шум крови в ушах и гулкий бой собственного сердца. Он перевёл дух, только оказавшись рядом с тем местом, где недавно собирал мяту, из его разжавшейся руки на траву упали лиловые колокольчики наперстянки. Мерлин прижал к виску кулак и напряжённо искривил губы. От всего произошедшего у него разболелась голова. Чародей не решил ещё, что его удивило больше: связь Гурира и Ивейна или то, что, по крайней мере, один из рыцарей Артура владеет магией, а другой знает и молчит. Час спустя все охотники с добычей вернулись в замок, а всё, что из лесу принёс Мерлин, Гаюсу пришлось выкинуть, заодно рассказав личному слуге принца о том, что наперстянка ядовита. Мерлин молча кивал, успешно пропуская мимо ушей лекцию Гаюса. Откровенно говоря, ему было совершенно безразлично, будь даже лиловые цветы трижды ядовиты. Голову занимали мысли поважнее. — Мерлин? Мерлин! — старый лекарь безуспешно пытался докричаться до него уже не в первый раз. — А? — колдун поднял на Гаюса совершенно отсутствующий взгляд и невпопад ответил: — Конечно. Да. Извини, я пойду, мне нужно… Что именно нужно, он так и не сказал, и поднялся к себе, провожаемый недоуменным взглядом старика. Скинув хлам с кровати прямо на пол, Мерлин рухнул спиной поверх покрывала и невидяще уставился в полок. Ему было, над чем поразмыслить. Юноша мучительно покраснел, вспомнив увиденную картину. Все это казалось похожим на сон, и колдун в очередной раз усомнился в собственном здравом рассудке. Лиловые колокольчики, запах мяты и лесных трав, рыцари из отряда Артура, стоны Ивейна и золото в глазах Гурира. Зачарованные птицы над ними. Ближайшие соратники принца Камелота, они… Лицо мага вспыхнуло так, что казалось, сейчас на нем можно было запросто зажарить кабана или выковать пару-тройку мечей. Нет, Мерлин, естественно, знал о том, что случается так, что мужчины делят ложе, но никогда не сталкивался с этим воочию. Тут же отголоском в памяти взметнулись смутные и жаркие полусны-полумысли о губах Артура и о неясной дрожи, прошивавшей с головы до кончиков пальцев ног под долгим взглядом принца. Юноша перевернулся, обхватив виски руками, ткнулся лицом в подушку, проклиная себя, Артура, его рыцарей, Дракона и весь Камелот разом. И тут же взметнулся, усевшись на кровати, сосредоточенно комкая пальцами покрывало. Гурир был чародеем, и это сейчас вызывало гораздо больше переживаний, отметая прочее на второй план. Объяснить произошедшее иначе было невозможно. Мерлин сам видел расплавленное золото, полыхнувшее в глазах рыцаря, чувствовал вспышку магии. Все это время рядом с Артуром, в его ближайшем окружении находился рыцарь-маг, и более того, как минимум еще один рыцарь знал об этом и молчал. Не может быть, чтобы принц был в курсе, или он все знает? Все рыцари? Бред! Маг зажмурился, окончательно запутавшись. Он откинулся назад на подушку, не рассчитал и, проехавшись макушкой по деревянной спинке кровати, зашипел от боли. Зато на удивление улеглось мельтешение мыслей, беспорядочных и почти панических. — Мерлин, — Гаюс, заглянувший в комнату, почти сочувственно посмотрел на схватившегося за голову парня, — что происходит? — Ничего, — сквозь зубы прошипел маг, стараясь казаться как можно более убедительным. Судя по недоверчивому взгляду лекаря, получалось плохо, но Гаюс промолчал, только покачав головой. — Завтра снова отправишься в лес. Похоже, тебе тоже не повредит успокаивающая настойка. И, Мерлин, не запихивай больше в одну сумку все, что найдешь под ногами. Тем более с корнями и землей. Мне нужны только листья и стебли. Ты меня слушаешь? — Да. Помню. Листья, стебли, и наперстянка ядовита. — Выпьешь пустырника, — Гаюс определенно решил, что Мерлин немного не в себе. И, положа руку на сердце, волшебник совсем не был уверен, что лекарь ошибается. — Тебя все еще ждет Артур, — напомнил старик, выходя из комнаты. — Рабочий день не закончился, помнишь? Молча кивнув, Мерлин сполз с кровати, решив про себя до поры до времени выкинуть из головы все мысли, кроме насущной, которой на данный момент являлся ужин принца. Глава 2 — — Могу в следующий раз приносить сырое, — Мерлин по своему обыкновению вызывающе безмятежно улыбнулся, но верная схема их отношений, работавшая пока безотказно («учтивость» в ответ на «дружелюбие»), дала сбой, принц не подобрел. Что-то явно мучило Артура, он принялся за еду без аппетита, периодически бросая на Мерлина хмурые взгляды. Слуга удивлённо приподнимал брови, он искренне не понимал, что происходит, и, признаться, опасался выяснять. — Вино, Мерлин! — в голосе Артура звучали укоризна и раздражение на несообразительность юноши, камелотец откинулся на высокую спинку стула и небрежным движением пальцев отодвинул от себя кованый кубок. — Ты никогда ничему не научишься, — его выдох был так тяжек, словно он только тем и занимался, что бился над расторопностью мага перед состязанием всех слуг королевства за звание лучшего из лучших. — О! Да, сир! Сейчас! — чародей засуетился с кувшином и на диво не разлил мимо кубка ни капли. Списать раздражение принца на бытовую причину было спокойней, чем тонуть в зябком море догадок. Но ситуация оказалась сложнее. Артур пригубил вина и застыл, глядя в огонь с траурным видом. Чародею хотелось посочувствовать своему господину и поддержать его, только в чём? Мерлин терпеть не мог свою беспомощность перед грозами, гулявшими над принцем. — Он едва горит, — словно вскользь заметил Артур, даже не моргнув, и слуга засуетился снова. Близость Пендрагона не давала применить к огню магию, и всё приходилось делать своими руками. А пока слуга возился у камина, сидя на корточках и чувствуя спиной чужой взгляд, принц с шумом поставил кубок на стол, припечатав металл о дерево. — Сегодня ты останешься ночевать у меня. Будешь спать на левом краю кровати… «…дальнем от двери», — про себя добавил Артур. Голубые глаза наследника смотрели куда-то в дивные дали. Он так крепко стиснул челюсти, что желваки вздулись от напряжения и побелели губы. Мерлин помедлил чуть-чуть, потом поднялся и развернулся осторожно лицом, как будто поспеши он — и кто-то цапнул бы его за бок. В руках маг баюкал пару поленьев, так и не отпущенных в огонь. — То есть… сир? Время замедлило свой ход, пока чародей пытался поймать взгляд принца, а тот в свою очередь упорно не смотрел слуге в лицо. Тишину разрушил резкий выстрел смолы в камине, Мерлин вздрогнул и зажмурился, пряча золотое сияние радужек, Артур схватился за меч и огляделся с диким видом, стул опрокинулся от его резкого рывка и грохнулся на каменный пол. Обоим стало неловко, но теперь хотя бы за свою нервозность, а не за перспективу, нарисованную принцем минуту назад. Они тут же пришли в движение: Мерлин повертелся на месте, решая, за что взяться первым делом, потом всё же бросил остававшиеся в руках поленья в огонь и метнулся поднимать стул, Артур зачем-то обошёл вокруг стола, после посмотрел на дверь и направился к ней решительным шагом. У порога принц обернулся и ткнул вполоборота пальцем в сторону слуги. — Я серьёзно. Остаёшься здесь, — о том, как он серьёзен, говорили даже претенциозно приподнятые светлые брови. Пендрагон вышел, запасшись приличным поводом сбежать от удивлённых глаз слуги: он ушёл проверять караулы. Мерлин так и остался стоять посреди комнаты, бездумно глядя на захлопнувшуюся дверь. Принц решительно покинул покои, как всегда оставив и последнее слово за собой, и слугу — в одиночестве. Колдун медленно опустился на только что поднятый стул, попытавшись успокоиться, и по-прежнему не сводил глаз с двери, словно надеясь, вот сейчас она откроется, и вошедший Артур объявит, что это была шутка, а Мерлин, конечно же, идиот, если воспринял всё так серьезно. Время шло, принц с признаниями не спешил, и это заставляло всерьез задуматься над предстоящим. В сонной тишине комнаты снова раздался громкий сухой треск, Мерлин вздрогнул и тут же выругался, проклиная смолистые дрова и собственный испуг. Мысленные уговоры, что так нервничать нельзя, что магия вырвется из-под контроля, если он не возьмёт себя в руки, не возымели особого эффекта. «Наверное, стоило выпить пустырника. Может, еще не поздно сходить к Гаюсу? И его бы предупредить о ночной отлучке…» Оборвав сам себя, Мерлин сердито мотнул головой и решительно двинулся к двери. Неужели он всерьез размышлял над перспективой ночевки в одной постели с Артуром? Это бред! Его принц не в себе, а он сам — просто идиот! Память встрепенулась, некстати выдав картину, увиденную в лесу. Маг рывком распахнул дверь, покраснев в очередной раз. Что-то не давало ему уйти, и вряд ли — серьёзное отношение к приказу Артура. Но Мерлин развернулся в дверном проёме и окинул взглядом комнату. — Это ко мне не имеет никакого отношения, — громко сообщил маг покоям принца, сердито глядя на камин, словно он был главным подстрекателем и виновником всех неприятностей; пламя взметнулось, словно в насмешку. Ночной ветер ворвался через открытое окно, и внезапный сквозняк захлопнул тяжелую дверь прямо перед носом Мерлина. Через мгновение маг убедился, что щелчок замка ему не померещился, а ключ от покоев до сих пор болтался в связке на поясе принца. Артур шел по тёмным коридорам, освещённым лишь коптящими факелами на стенах. Прохлада гуляла по галереям замка, не спали только охранники, вышедшие в караул. Принц знал этот путь наизусть, он мог бы пройти его с закрытыми глазами, во сне, и ни разу не ошибся бы в том, где стоят бойцы. Но сейчас он нарочно замедлял шаг, принуждая себя идти медленнее, оттягивая момент возвращения в комнату. — Трусишь, Пендрагон? Это недостойно рыцаря, — голос, к которому Артур уже начал привыкать, был спокоен. Кажется, даже торжествовал, если вообще возможно угадать настроение на слух. — Возвращаться всё равно придётся. Артур завернул за угол, упрямо сжав кулаки, он продолжал путь и всякий раз кивал на приветствия очередных стражников, всё дальше уходя от своих комнат. У него появилась обнадеживавшая мысль, что он вполне может объехать дозором и город, скажем, этак до утра, пока Мерлин спит в его кровати, как потребовал от него невидимый вещатель. — Даже не надейся, — тихий шепот в ушах прозвучал угрожающе, и у Артура непроизвольно засосало под ложечкой. Именно таким становился невидимый незнакомец, прежде, чем выдать очередную угрозу и тут же ее воплотить. Предчувствие не обмануло. — Знаешь, принц, иногда бывает так, что возвращаться слишком поздно. Не к кому, — от интонаций Голоса Артура прошиб холодный пот. Эта тварь, кем бы она ни была, дала понять, что за очередную попытку ослушания Мерлину придётся плохо. — Нет. Нет! Круто развернувшись, принц рванул назад к своим покоям, его сопровождал тихий смех, особенно зловещий в сумраке коридоров. Артур задел плечом каменную кладку стены, завернув на очередном повороте, но даже не заметил этого. Учащённо дыша от быстрого бега и волнения, он с размаху врезался телом в дверь своих комнат, непослушные пальцы затрясли связку ключей, металл заскрежетал в скважине, но замок не поддался, принц убедился в плохом подозрении — голос постарался на славу, заперто. Маг по ту сторону двери замер, слушая судорожный шорох ключей и не ведая, что затеял Артур? — Вот видишь, опоздал, — голос хмыкнул и замолк, но от навалившейся тишины принцу стало только хуже. — Мерлин! Эхо прокатилось по коридору, Пендрагон саданул плечом по двери, чародей вздрогнул от гулкого удара и знакомого голоса, в котором отчетливо слышался не звучавший в нём прежде страх. — Дверь захлопнулась от сквозняка, — сообщил маг осторожно, голос слуги был приглушенным, но вполне спокойным. — За тобой гонятся?! — он не понимал, как растолковать суету принца, при камелотце ключ, так в чём же дело? В этот раз Артур не опоздал, облегчение по этому поводу было велико, как небо, но тут же переросло в ярость: на себя, на неведомого врага, диктующего свою волю, на дурацкую дверь и идиота, заставившего его так волноваться. — Мерлин, — в голосе Артура явно слышалась угроза. — Что. Ты. Сделал. С замком, бестолочь?! Вот тебе и иллюзия страха! Он снова бестолочь. Вздохнув, парень еще раз осмотрел дверь, может быть, и правда что-то повредилось? Но нет, замок был целым и безнадежно запертым. — Ничего, — честно ответил Мерлин, решая, будет ли опрометчиво применить магию? Артур злился, а значит, едва ли заметил бы. Мысль разбудить кузнеца или позвать стражу и вместе высадить дверь была раскритикована невидимкой. — Только посмей отойти от двери, Пендрагон, — протянул голос многообещающе, и Артур отказался от идеи звать подмогу. Принц подошел к решению вопроса иначе: по-королевски, с размахом и во всём блеске самомнения. Кто, если не он?! — Отойди в сторону, — решительно сделав несколько шагов назад, наследник Камелота со всей силы двинул по двери плечом и корпусом. Дерево затрещало, но выдержало. Артура, впрочем, это не остановило, и было странно, что на шум никто не спешил. В покоях принца колдун непроизвольно вздрагивал раз за разом, слушая глухие удары, сотрясающие дверь. Громкие звуки раздражали, но не это было первоочередным, принцу вряд ли не было больно, а он упрямо продолжал и не звал никого на помощь. Маг понимал, что лучше бы (для его собственного здоровья и чужого самолюбия) Артур никогда не узнал, что и его бывает жаль, не снисходительно или свысока жаль, а просто по-человечески, как было в этот момент. Но сердце чародея сжималось с каждой попыткой Артура вынести дверь собой. Потому во время очередного затишья Мерлин негромко произнес заклинание. Глаза полыхнули золотой вспышкой, замок поддался, начав проворачиваться, а принц на очередной атаке с разбегу ударил ссаженным плечом о древесину и свернул напрочь пазы открывающегося засова. Влетев в комнату, Артур по инерции он пробежал до стола и опрокинул на него Мерлина. На миг принц замер, вглядываясь в знакомое лицо, над которым навис с застывшими во взгляде яростью и тревогой. К волосам слуги понемногу подбиралась лужица вина из опрокинутого кубка, а левая рука Артура упиралась не в стол, а в остатки ужина, что он заметил не сразу. После угроз голоса подвергнуть опасности Мерлина, Артуру было особенно важно первым делом воочию убедиться, что его непутёвый слуга не только способен говорить, но и в целом жив-здоров. Секунду принц злился, еще одну — радовался, что всё с идиотом в порядке, потом принцу стало неловко, как только помимо общей невредимости он заметил румянец на лице Мерлина, распростёртого под ним на столешнице. Тотчас же Артур отдёрнулся и обернулся на коварную дверь. Грубо обломанная древесина в районе замка и свернутый засов, из скважины которого на пол издевательски выпал ключ, красноречиво намекали, что в ближайшее время Артур может не ждать уединения в своих покоях. Дверь открылась, но вот запереть её теперь было не на что. А впереди всё ещё ждала ночь, которую Мерлин должен был провести в кровати принца. Невидимый голос зашёлся хрипящим смехом. — Великолепно, Пендрагон! Лучше и быть не могло! Ты так спешил, что сломал засов в собственной спальне! О, да! А стоило только чуток посидеть под дверью, остолоп! Но нет ведь. Тебе надо нестись напролом, заносчивая задница! Не забыл ещё мой приказ? Вы оба будете спать в этой кровати, или к утру кто-то не досчитается слуги! Вы, ребята, даже большие идиоты, чем я думал! — и по-прежнему только Артур выслушивал эти ценные замечания.
— Надо проверить ближайшие караулы. Такой шум, а они даже не чешутся. Принц оглядел своего слугу, прикидывая, насколько правильно будет оставить его сейчас одного, Мерлин поёжился под взглядом, слишком свежо было воспоминание о том, как близко от него оказались разъярённые ясно-голубые глаза. Голос невидимки отсмеялся и затих, дверному засову конец, но мало ли, как им ещё повезёт, стоит лишь Артуру выйти из комнат? Завалит вход? Рухнут потолки? После пережитого рисковать было бы глупо. — Ты идёшь со мной. — Зачем я там? — Я сказал, идёшь. — Без меня страшно гулять по галереям? — съехидничал маг. Поддев принца лукавой улыбкой, чародей надеялся, что принц рассердится и уйдёт один, а у него ещё выкроится минутка без Артура, прежде чем они окажутся в одной кровати! Слуге было неловко даже вскользь думать о предстоящей ночи. — Мерлин! — принц никуда не ушёл и, более того, сурово глянул на слугу взором, обещавшим лютые пытки, маг тут же пожал плечами: идти так идти. — Как тебя оставлять одного? — Артуру тоже было несладко, просьба выходила нелепой, но признавать, что он боится за слугу, было выше его сил. — Десять минут меня не было в комнате, и всё, ты уже поломал замок! — Я не ломал! — возмутился чародей. — А кто ломал!? Я?! Я не закрывал замок, когда уходил! — Но у меня даже не было ключа! Как я закрыл бы дверь без ключа на ключ?! — в итоге они стояли посреди коридора и орали друг на друга: так у Артура выходил испуг за Мерлина и злость на весь этот вечер, а мага просто душила несправедливость и тревожили отголоски неуютного смущения. Из-за поворота показались обеспокоенные охранники, принц тут же обернулся на замеченное боковым зрением движение и имел сомнительное удовольствие увидеть, с каким глупым видом его люди высовываются на шум, хоть рот бы закрывали, вояки! Стало досадно: учишь их учишь, а потом только удивляйся, почему какой-нибудь очередной враг Камелота шастает по замку за милую душу, где ему угодно, оставляя за собой только маршрутную карту из оглушенной охраны. — Сир…? — осторожно позвал караульный, сжавшийся под тяжёлым взглядом недовольного принца. — Что? — Всё в порядке, сир? Мы услышали крики и решили проверить. — Всё в порядке, — кивнул Артур. Странно, что их перепалка подняла стражу на ноги, а шум от попыток высадить дверь не вызвал и чиха! — Прошу прощения, сир. Мы должны были проверить, — похоже, двое караульных собирались уходить, пятясь. От подобного раболепия стало противно. — Почему вы не явились раньше? — принц повёл головой, его взгляд ускользал, он старался не смотреть никому в лицо, оставаясь внушительным и строгим, Мерлину этот жест Артура уже стал привычен. — Мы… вы… — замямлил стражник. — Как только начались крики, мы поспешили сюда, сир! — нашёлся его напарник, но принц не смягчился. — А пока в моих комнатах выламывалась дверь, вы не посчитали нужным отреагировать?! — Артур сделал большие угрожающие глаза, вперившись взглядом в говоруна с камелотским гербом на груди, Мерлин не раз видел это выражение лица у Артура, оно обозначало «И только попробуй ответить неверно», ему стало даже жаль стражников, но, в самом деле, где они были, когда принц таранил дверь? Маг искоса глянул на плечи принца, и синие глаза тревожно расширились: справа красная рубаха была надорвана, кожа на оголившемся плече — ссажена, в ране оставались занозы и травмированное место ещё слабо кровило. Пока Мерлин беззастенчиво пялился на ссаженную кожу, охранники извинялись и клялись, что не слышали ничего, кроме голосов принца и его слуги. Артур отпустил караульных на пост, повелев им впредь быть внимательней. Принцу оставалось признать, что невидимый болтун виноват и во временной глухоте охраны, и в перекосившемся замке, и в том, что оставшиеся часы до зари он будет заставлять Мерлина лежать в его кровати, чувствуя себя одновременно идиотом и деспотом, ведь он не мог объяснить слуге причин своего странного поведения. Кем бы ни был странный невидимка и каких бы на первый взгляд нелепых вещей ни требовал от принца, он получал всё больше власти над Пендрагоном, ведь умел не только говорить в чужой голове. — Возвращаемся. Ты ведь спишь у меня, не забыл? — положив ладонь левой руки на спину хлипкому парню, Артур с улыбкой подтолкнул его в сторону своих комнат, вдруг ещё вздумает удрать. «Может быть, подпереть дверь стулом или столом?» — размышлял принц, — «Но тогда это будет выглядеть подозрительней, чем не запертая дверь… и я, спящий в кровати со слугой… потрясающе!» Он ершился, но под слоем показного недовольства ворочалось ещё какое-то чувство, пока не именованное и смущающее своей волнительной теплотой. Артур на миг представил, как Мерлин раздевается, неловко сводит плечи в мимолётном ознобе, по его бледной коже пробегают мурашки, он ёжится и забирается под одеяла, случайно задевая в их тёплом коконе своей длинной худой рукой бедро принца. Блондин вспыхнул, взгляд метнулся в сторону и упёрся в беспорядок на столе. — Какая гадость, Мерлин. Убрался бы! Стоишь, как в гостях! — укорять было уютней, чем думать о случайных касаниях в интимном полумраке и меховой теплоте одеял. — Артур, — брови мага были взволнованно приподняты, весь его вид выражал собой тревогу и озабоченность, к столу он что-то не торопился, — твоё плечо, — Мерлин неловко дёрнул рукой в сторону раны, — всё в занозах. Давай я вытащу, они могут загнить. Так обычно и бывало: стоило глянуть на рану, познакомиться с ней лично, и она тут же начинала жутко саднить. Прежде не замечаемая травма стала доставлять массу неудобств: вот и плечо уже не так ловко двигалось, и боль простреливала в сустав, да и стёсано немало, тело начало жаловаться, а принц покривился. — Мерлин, такая ерунда, а ты смотришь, как будто я уже без руки. — О, да, конечно, — закивал слуга. — Я верю, что ты великий воин и не чувствуешь боли от такой мелкой царапины. Но, помнится, ты тренируешь рыцарей, а теперь ещё и новобранцев, потом свалится ещё что-нибудь, и твоё плохо двигающееся плечо будет тебя, несомненно, радовать. Артур закатил глаза и уселся на стул, приподнимая правую руку. — Ну, ладно, ладно, ковыряйся, только хватит ворчать! — принц вроде как уступал капризу Мерлина: раз ему неймётся — пусть лечит, и получалось, что это было нужно только слуге. Маг лишь хмыкнул с улыбкой, он понимал, что Артуру так проще. Что ж, на этот раз Мерлин готов был поберечь самолюбие принца.
— Надо её снять, — чародей взъерошил волосы, оставшись стоять рядом. Неловкость в комнате ощущалась почти физически, но оба старательно делали вид, что все в порядке. Принц кое-как задрал руки, разрешая сдернуть с себя разорванную рубаху, пока лицо его было скрыто за тканью, Артур позволил себе поморщиться. Осмотрев ссадину, Мерлин успокоился, занозы не были мелкими, потому вытаскивать их было просто, а опыт в подобных делах у него имелся, он всё-таки вырос в деревне. Слуга справился быстро и ловко, но отсутствие чего-нибудь обеззараживающего поставило его в тупик. У принца в комнате всегда имелась мазь от ушибов и растяжений, но тут она не годилась, а всем остальным ведал придворный лекарь. — Я схожу к Гаюсу, может, он ещё не спит, царапину лучше… — Нет, — категорично решил голос в голове Артура. — Нет, — послушно озвучил принц, сурово глянув на слугу. — Но ссадину нужно обработать, Артур, — Мерлин старался, чтобы голос звучал спокойно и убедительно, хотя странности принца начинали его злить. В самом деле, ну что за капризы? — Боги, Мерлин, хватит нянчиться! На столе стоит вино, промой эту несчастную царапину им. И прекрати вести себя так, словно я на смертном одре, — принц раздраженно дернул плечом, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более язвительно. Он злился, что раз за разом выставлял себя перед Мерлином не то идиотом, не то сумасшедшим. — Да на здоровье, — слуга плеснул красной жидкости на полотенце, и с размаху приложил мокрую ткань к плечу. Артур дернулся и зашипел, гневно сверкнув глазами. — Мерлин! — Ты же не на смертном одре, а это — всего лишь царапина, — ехидно напомнил тот, но прикосновения стали мягче. В комнате на несколько минут воцарилась тишина. — Готово, — наконец пробормотал маг, осторожно поправив импровизированную перевязку из полотенца. — Всё. Мы ложимся спать, — видя, что Мерлин уже открыл рот, чтобы что-то возразить, Артур рявкнул: — Сейчас же! То, что ты ночуешь здесь, не отменяет твоих утренних обязанностей. Может, на этот раз ты хотя бы не проспишь. Лежали по-походному, валетом, и максимально далеко друг от друга. В результате оба старательно жались к краям кровати, середина оставалась пустой, и при желании туда смело мог улечься еще один нормальный человек, или два таких, как Мерлин. Поначалу Артуру было дико осознавать, что момент, которого он избегал последние несколько часов, всё-таки настал, и вот он в постели с Мерлином! Но небеса не рушились, в комнату не врывались люди с уличающими воплями, и принц понял, что ему даже уютно и спокойно, так что вполне можно засыпать. А маг в свою очередь испытывал неловкость, размышляя, какие разговоры поползут по замку, если утром их кто-нибудь увидит, и гадал, что же за странное безумие нашло на принца: он зазвал Мерлина на своё ложе (ну, как зазвал? приказал остаться), при том не пытался делать ничего, что обычно происходит, когда господин укладывает служанок в свою постель. Так какого тролля?! И снова перед глазами некстати вспыхнула сцена в лесу. Солнце палило нещадно, но под кронами деревьев царила спасительная прохлада. Терпко пахло мятой и прочими травами, на звеньях сброшенных кольчуг плясали блики света. В уютной тени пышной листвы на траве расположились двое, руки брюнета гуляли по телу светловолосого, оглаживали, ласкали, губы прижимались к шее, а в темных глазах вспыхивали янтарные искры. Мерлин замер, не в силах отвести взгляда от рыцарей. Казалось, сейчас он гораздо ближе к ним, чем было на самом деле. Настолько близко, что маг отчетливо видел капельки пота на светлых плечах Ивейна, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, и дрожащие ресницы. «Это сон», — с удивительной уверенностью подумал он, закрывая глаза, а когда открыл их, мир вокруг казался подернутым золотом, как всегда, когда он колдовал. Блондин в его руках выгнулся, застонав сквозь зубы, и Мерлин легко прикусил влажную кожу у основания шеи Ивейна. Ивейна? Боги, да нет, конечно! Артур повернул голову, шальные голубые глаза возбуждённо блестели. Одним неуловимым движением принц развернулся и подмял его под себя, наклоняясь ниже, настолько, что его горячее дыхание опаляло лицо, а глаза оказались совсем близко, и… — Мерлин! Маг распахнул глаза. В полумраке комнаты над ним вырисовывалось сонное помятое лицо Артура. Шарахнувшись в сторону, Мерлин запутался в покрывале и вместе с ним рухнул на пол, таращась на принца. Сон. Все это ему приснилось. Но почему же так бешено колотится сердце? — Спятил, да? — Артур окинул слугу, сидящего на полу, недовольным взглядом. — Не знаю, что тебе снилось, но если ты снова будешь так вертеться, я отправлю тебя спать на пол. — Нельзя! — властный голос из ниоткуда одёрнул Артура, как нашкодившую псину. Принц изменился в лице, словно его резко укусили, и выдавил: — Или на балдахин! — всё ж таки тоже часть кровати, нет? Неловко улыбнувшись, Мерлин взъерошил и без того растрепанные волосы, возвратившись на свой край кровати. — Извини. Завернувшись в покрывало, маг отвернулся, но спать уже не хотелось. Дыхание Артура вскоре вновь стало спокойным и глубоким, а Мерлин лежал с широко открытыми глазами и глядел в темноту, раз за разом прокручивая в голове свой сон и отчаянно желая провалиться в беспамятство, чтобы не думать больше о горячей коже под губами и обжигающем взгляде голубых глаз Артура.
Колдун терзался, но хоть ворочаться перестал, а принц, проявив свою естественную толстокожесть, быстро уснул. Настал его черед видеть странные сны. Но, в отличие от преисполненных неги грёз Мерлина, к принцу пришли кошмары. Он и слуга пробирались с факелами в глубины сырой пещеры, было зябко, по черным каменным карманам гуляли сквозняки. Это спящий Артур сбросил с себя одеяло, а Мерлин, старательно пестующий свои страдания, не спешил укрыть принца, ворочавшегося не меньше некоторых. Сон про пещеру становился всё тревожней, и всё вокруг вызывало неуютное волнение, в сновидениях так бывает — порой даже цвет вечернего неба наводит необъяснимый ужас. На новом повороте пещеры Артур внезапно заметил, что остался один. Факел очерчивал дуги во мраке, огонь тревожно шептался и слабел от резких порывов необъяснимого ветра, Артур озирался, но не мог обнаружить и следа своего нерасторопного помощника. Под ногами зашуршали камешки, срывающиеся в провал слева. Артур отступил от края и попытался заглянуть в черноту дыры, не ухнул ли Мерлин туда? Принц позвал его по имени, но отклика не получил, только череду повторений собственного голоса. Факел в левой руке внезапно погас, ухо защекотал ледяной выдох, кто-то был опасно близко, а Пендрагон даже не услышал приближения врага! Принц крутанул в руке меч и рассёк стылый воздух пещеры: по-прежнему никого вокруг. Его глаза чудесным образом приспособились к темноте, он решал, куда дальше идти, и снова позвал Мерлина. Похоже, теперь только эхо составляло ему компанию. Принц не привык так скоро впадать в отчаяние и продолжил идти из ниоткуда в никуда, периодически окликая потерявшегося попутчика. Под ногами что-то захрустело, опуская взгляд, Артур уже знал, что увидит. Пол каменного коридора устилали старые кости. Тревога захлестнула его с новой силой, чувство чужого ледяного дыхания рядом с собственным виском стало острее, из ноздреватого чёрного потолка на принца посыпались маленькие верткие скорпионы, падая за доспех и забираясь в капюшон кольчуги. Беспомощные попытки вытрясти нежданных друзей прервались, когда Артур услышал раскатистое эхо человеческого крика, оборвавшегося при попытке выкрикнуть имя принца, и следом — треск костей, выламываемых из живой плоти. С душераздирающим воплем, полным ужаса, Артур проснулся. Мерлин очень вовремя решил побеспокоиться о нём, при пробуждении тело принца рванулось вперед, и он со всего маху треснулся головой о голову слуги, как раз придвинувшегося к нему. К таким ударам Пендрагон был привычней, чем чародей, потому Мерлин оказался отправлен в нокаут. Увидев рядом с собой бестолкового парня в беспамятстве, Артур почувствовал секундное облегчение, потом пришла головная боль и злость от недосыпа. — Доброе утро, Мерлин! — ехидно процедил принц, потирая лоб, когда веки слуги дрогнули и неуверенно приподнялись. Сообразив, что удар случился от того, что перед самым пробуждением Мерлин над ним, похоже, нависал, принц смешался, но неловкость привычно преодолел остротой. — Ты что, решил разбудить меня поцелуем? Пытаться заснуть снова было уже бесполезно, скоро их всё равно поднимут дела. За окном занимался болезненно бледный рассвет, моросило, утро было идеальным для такого раннего и настолько неприятного подъёма.
Двое суток минуло со странной ночёвки, за всё это время принц не вызвал слугу к себе ни разу, а когда Мерлин приходил сам с едой на подносе или с попытками изобразить уборку в покоях его высочества, то Артура там не было. Дни проходили почти спокойно, если не учитывать, что вечерами принц заставлял рыцарей разучивать нелепые песенки и то отжимался посреди рыночной площади, то бросался купаться в реке, не снимая доспехов, и ведь не один, а сразу с десятком рыцарей, мотивируя это тренировкой на выносливость. О том, что в горах к северу от Камелота завелась страшная магическая тварь, способная убивать взглядом, перепуганные крестьяне из близлежащей деревни сообщили королю Утэру ещё ранним утром. Артур словно ждал этого, мгновенно сорвался с места, приказав собирать отряд. Энтузиазм, с которым принц ринулся на защиту страждущих, в этот раз удивил всех, включая соратников и самого Мерлина, сборы на большую охоту были слишком лихорадочными и преувеличенно радостными. Впрочем, по сравнению со странными приказами, на которые Артур был горазд в последнее время, такое поведение казалось почти нормальным. Ночь перед походом маг провел, копаясь на пару с Гаюсом в книгах, выискивая признаки, описанные крестьянами. Зверь казался пьяным бредом — чешуя, змеиный хвост, петушиный клюв… Мерлин почти готов был поверить, что все эо выдумка, когда наткнулся на страницу о василиске. Разумеется, зверь был магическим, и конечно, обладал всеми названными признаками, только был еще хуже, чем о нём рассказывали перепуганные жалобщики. — Василиски обладают ядовитыми клыками, когтями и дыханием, кроме того они способны убивать лишь одним своим взглядом, — Мерлин обреченно озвучил прочитанные строчки. — Из всех животных один лишь горностай, пожевав листьев руты, не боится этого чудовища и может напасть на него спереди. Также василиска повергает в смятение крик петуха. Другим оружием является зеркало… Гаюс! Маг захлопнул книгу и жалобно посмотрел на лекаря. — Гаюс, это безнадежно! Эта тварь убивает сразу, как только увидит, а Артур… Мерлин не договорил, но старик понятливо вздохнул, покачав головой. То, что наследный принц в последнее время, мягко говоря, не в себе, трудно было не заметить. Юноша закусил губу, ему почему-то казалось, что, узнав о неуязвимости василиска, принц ринется в пещеры с удвоенным рвением. В какой-то мере Мерлин даже понял бы этот порыв, он сам испытывал жгучее желание провалиться сквозь землю или, скажем, сломать себе шею после того, как ожидаемые в связи с совместной ночёвкой слухи о них с Артуром поползли среди прислуги, но… Вздохнув, маг решил, что нигде не найдет горностая за два часа до рассвета, а вот зеркало и петуха — вполне. Путь к пещерам прошел спокойно, если не считать того, что Артур едва не загнал отряд, призывая двигаться быстрее. Чем ближе они подъезжали к обители чудища, тем больше нервничал Мерлин. Попытки объяснить принцу, что тварь практически неуязвима, действия не возымели. — Сир, — Мерлин дернул принца за рукав, заставив отойти к коням, привязанным в стороне от пещеры, тот возмутился такому поведению, но как-то вскользь. — Артур, оно действительно неуязвимо. Его взгляд убивает, ваше оружие против магии… — Мерлин! — в голосе принца звучало неприкрытое удивление. — Ты так боишься идти в пещеры или это твой мешок кудахчет? — Это петух! Петушиный крик убивает василиска, Гаюс сказал, что… Не смейся! Артур, прекрати! Маг с досадой рванул мешок, привязанный к седлу. Какой же принц все-таки невозможный придурок! Пытаешься его спасти, а он… — Тролль дери! — петух, воспользовавшийся шансом на побег, с кудахтаньем вырвался, мгновенно исчезая в зарослях, окружавших пещеру. — Прекрасно! Ты только что лишился возможности одолеть василиска! — О, не представляю, что же мне теперь делать, — Артур закатил глаза. — Мерлин, прекрати страдать ерундой. У нас нет времени, идем. — Задница, — почти неслышно прошептал маг, хмуро снимая с седла сумку с парой зеркал. Одного из шансов на победу они лишились вместе со скандальным комком перьев. Это было глупо и очень плохо. Кроме того, Мерлина сильно тревожил владеющий магией Гурир, который, разумеется, ехал в отряде. А когда рыцари разделились на несколько групп, чтобы исследовать разветвленные горные лабиринты, слуга напрягся еще больше: Гурир и Ивейн последовали за принцем, ну, и Мерлин, разумеется, а значит, нужно было не только оставаться настороже, чтобы не дать василиску возможности застать их врасплох, но и следить за рыцарями. Кто знает, быть может, именно Гурир виновен в безумии, охватившем Артура? Сырые подземные переходы и пещеры с низкими сводами, с которых мерно капала вода, как нельзя лучше подходили для обитания магического чудища. Конечно, где же ещё ему скрываться? Шедший впереди всех Артур привычно скептически косился, когда маг в очередной раз запинался о какой-нибудь подвернувшийся под ногу камень. Достигнув очередной скальной залы, от которой в разных направлениях уходило несколько туннелей, рыцари остановились. Разделяться еще раз и продолжать путь по двое? Или это слишком опасно, ведь для двоих тварь чересчур огромна? Тихое, леденящее кровь шипение освободило их от дальнейших рассуждений. Казалось, оно раздается отовсюду, словно исходит из самих камней…
Пламя костра взметнулось, выбросив в ночное небо сноп ярких искр, сухо треснула сломанная ветка. Мерлин швырнул обломки хворостины в огонь, вспоминая минувшие часы: возникший из ниоткуда василиск, звон разбитых и уже бесполезных зеркал, когда Ивейн, замахнувшись на чудище, толкнул мага, попытки Артура преградить дорогу на счастье не глядевшему на него, но рассерженному зверю, удар хвостом поперек груди принца и следом — почти ставший привычным обморок наследника Камелота от удара головой о камни, а потом и вовсе не разобрать последовательности событий. То ли Ивейн, то ли Гурир закричал. Золото горело в глазах, но всё-таки в чужих. Василиск какие-то секунды в упор смотрел на Гурира, а тот не умирал, тогда Мерлин понял, что с самого своего появления василиск не сводил взгляда с темноволосого рыцаря. Потом тварь опустила воинственно приподнятые перья на голове и уползла в темноту, ударив напоследок хвостом по сводам пещерного туннеля. Начался обвал. Ивейн и Гурир вытаскивали принца на руках, бежали так быстро, как только могли. Мерлин успевал следом, и в его висках шумели молоточки страха, очнётся Артур снова или с его светлого затылка крови натекло слишком много? Что за гляделки были между рыцарем и чудовищем, и кому теперь можно верить? Только устроившись в лагере, Мерлин начал соображать. Принц с перевязанной обрывками ткани головой пришёл в себя, у Гурира оказалась рассечена скула обломками острых камней, отскочивших после удара хвостом василиска о своды пещеры. И потом — Ивейн и Гурир вытащили принца. Можно ли теперь выдохнуть и забыть о том, что на них нужно оглядываться? Защищают ли они принца так же, как он сам? Или это уловка? И почему от взгляда василиска Гурир не погиб? Ещё одно мучительное «почему» относилось к тому, что василиск уполз восвояси и явно намеренно завалил к себе подходы. Мерлин терзался над всеми этими вопросами, казавшимися ему необъятным морем. Неподалёку Артур, хмурый и тихий, о чём-то переговаривался с рыцарями, вернувшимися из других ответвлений пещеры. Кажется, в этот раз он не поверил, что успел перед обмороком одолеть магическую тварь, а принца всегда закусывало осознание того, что рыцари с ним нянчатся. Ещё одной головной болью из-за этого инцидента становился вопрос о том, как скоро Артур придумает какое-нибудь опасное дело, чтобы доказать себе самому, что может одолеть монстра и без чужого попустительства и лжи во имя сбережения его гордости и здоровья? От всего спектра трудностей у Мерлина разболелась голова, и, сжав ее виски ледяными ладонями, маг уставился на огонь, который он якобы должен был поддерживать. Час был слишком поздний, чтобы возвращаться в замок через лес, потому отряд заночевал перед заваленной камнями пещерой. Слуге никто спать не предлагал, и у костра он сидел не из лирических побуждений. — Запутался? — сочувственный низкий голос рыцаря заставил Мерлина обернуться. Рядом с ним на поваленный ствол старого дерева опустился Гурир. Слуга напрягся и неосознанно стал искать взглядом Ивейна, справедливо записанного им в сообщники. Тот стоял поодаль у дерева, ровно над Артуром, скрестив на груди руки и привалившись спиной к стволу, взгляд его был напряжённым и тяжёлым, но не угрожающим. Ивейн беспокоился за исход разговора, который Гурир начал явно неспроста.
Мерлин неопределенно покачал головой, снова уставившись на пламя. Что тут ответить? Запутался, еще как. Но не с Гуриром же об этом беседовать. Это не Гаюс, не Ланселот, с которыми магу было так просто говорить правду, даже не Гвен! Но кто вообще способен ответить хотя бы на часть вопросов, занимающих его мысли? — Почему… Мерлин начал и замолк, не зная, как продолжить. Почему что? Слишком много вопросов, и чересчур велика вероятность выдать свою тайну. Сделав глубокий вдох, маг все-таки договорил: — Почему ты его не убил? Оно ведь… — Не причинило нам никакого зла, а просто защищалось, — голос рыцаря был тих и спокоен, словно он терпеливо объяснял ребенку общеизвестные истины. Мерлину показалось, что он ослышался. Не причинило зла? Чудище едва не задавило их в туннеле, чуть не убило Артура, устроило обвал, не говоря уже о крестьянах, погибших в пещерах накануне! Похоже, на лице юноши отразилась вся буря негодования, потому что Гурир улыбнулся одними уголками рта и успокаивающе коснулся плеча Мерлина. — Это самка. Притом — мать. У нее кладка яиц в глубине этой пещеры. Простым людям там делать было нечего, те, кто полез в туннели, наверняка прятали ворованное. Василиски не нападают первыми. Она не вернется, на поверхности ей делать нечего, а просто ради пищи людей они не едят. — Но… — Мерлин обескураженно уставился на Гурира, пытаясь переварить только что услышанное. Он никогда не смотрел на магических животных с такой точки зрения. Все они были агрессивны, нападали, угрожали спокойствию мирных жителей, и их, что вполне логично, требовалось одолеть. «Подход к проблеме в духе Артура», — невесело подумал Мерлин. Взгляд сам собой метнулся к принцу, о чём-то тихо беседовавшему с рыцарями по другую сторону поляны. Гурир, похоже, заметил этот взгляд. — Ты предан ему не меньше, чем все мы, — в голосе рыцаря прозвучало облегчение, словно он убедился в чем-то, не дававшем ему покоя. Мерлин рассеянно кивнул, окончательно сбитый с толку, и рыцарь негромко рассмеялся, его длинные тёмные пряди соскользнули с плеч вперёд, на волосах слева осталась подсохшая кровь — лучший гарант того, что новообнаруженный рыцарь-маг не замышлял ничего против Артура. — Спасибо, что не выдал мою тайну, — низкий шепот Гурира был почти неслышим. — Я тоже сохраню твою. Мерлин вздрогнул, не понимая, о чем именно сейчас говорил Гурир: о магии или… об увиденной любовной сцене в лесу? Повернув голову, он шепнул почти на ухо воину: — Я не понимаю, о чём Вы. Взгляд синих глаз задержался на Ивейне, стоявшем в тени, и Гурир, улыбнувшись, ответил тоже шёпотом: — Никто из нас никогда не предаст принца, — мужчина дружески похлопал Мерлина по колену и поднялся с бревна, направившись к встревоженному светловолосому рыцарю, ожидавшему его. Артур, наблюдавший за слугой последние минуты, чувствовал, что выходит из себя. Мало того, что этот оболтус бездельничает (на то, что он сам приказал Мерлину не отходить от костра, принц благополучно наплевал), так он еще и любезничает с его рыцарем! Когда ушастое недоразумение пододвинулось ближе к Гуриру, что-то шепча, а рыцарь после ободряюще коснулся колена слуги, Артур не выдержал. — Мерлин! Маг с видом святой простоты уставился на принца. — Ты оглох, или я должен звать тебя дважды? — Артур и сам не понимал, почему вдруг так злится. Его захлестнула горячая волна ярости, и ему было не понять, на кого он гневается больше: на своего слугу, на Гурира, на хмурого и явно недовольного Ивейна, прячущегося в тени дерева, а, может, на себя самого? Ярость — чудесный защитный механизм, чтобы не задумываться о вещах более сложных и нарушающих душевный покой, принц и сам не осознавал, как крепко любит свой гнев. — Завтра рано вставать. Осмотрим местность на предмет других выходов из этой пещеры, — эти слова относились скорее к рыцарям вокруг, чем к Мерлину, остальное же он сказал негромко и пристально глядя на своего слугу: — Мне совершенно не нужно, чтобы ты рухнул с обрыва только потому, что не выспался и стал еще более неуклюж, чем обычно. Укладывайся спать. — Сир?! — Мерлин приподнял брови, удивлённо уставившись на принца. Обычно выпадавшая на ночь стоянка в лесу выдавалась для Мерлина бессонной, а тут — что-то новенькое, но с чего бы? — А кто же будет следить за костром? И за лагерем? — осторожно поинтересовался маг, в принципе уже ожидая, что Артур ответит, что он, Мерлин, и будет всё это делать, да и с чувством юмора у него трудности! Но нет. Принц прекратил теребить в руках обрывок тряпки, снятой им минуту назад со своей головы, и буркнул: — Я буду. Уж как-нибудь справлюсь без твоего дивно зоркого глаза. Спи, пока я не передумал.
Не решаясь искушать судьбу, Мерлин послушался. Примоститься на тряпицах поверх накиданных веток, чтобы уснуть, было заданием не из лёгких. Но почему-то эта неудобная постель показалась слуге уютней кровати в комнате принца, засыпать там пару дней назад было намного сложнее. Так что, оставив на потом рассуждения о мотивах поступков Артура, чародей забылся на диво крепким сном. Принц, как и другие бойцы, по опыту знал, что после приличного удара головой лучше воздержаться от сна на ближайшее время. Само собой, пока его высочество бодрствовал, рыцари не посмели оставить его на посту одного. Кроме принца не спал всё тот же Гурир, но его бдение не выглядело опекой: в пещере он тоже получил по голове, о чём свидетельствовала внушительная ссадина на скуле рыцаря, потому и для него было не лишним пока забыть о сне. Какое-то время двое мужчин молча сидели у костра, подкидывая в него наломанные часом ранее ветки. Лагерь затих, все вокруг спали или старательно делали вид, что спят. У рыцарей было не в ходу ёжиться от холода или каким-то подобным образом выказывать свою слабость, потому хотя оба и не ощущали себя здесь, как на летнем солнце, но сидели тихо, без лишних ёрзаний. Ночь в лесу вступила в свои права, но в круг света не рисковала забираться. Вскоре два добровольных сторожа (один с заляпанными кровью волосами на затылке, другой с засохшей коркой на рассечённой и подпухшей скуле, бравое воинство, как ни погляди) начали еле слышную беседу. — Было неловко… поначалу? — выдавил принц, прищурившись от кострового жара. Вопрос был странным, но тот, кому он предназначался, явно понимал, о чём спросил Артур. — Разве что по самому-самому началу. Он ведь тоже ждал, когда напряжение схлынет. Так же, как и я. Горел незакалённым мечом. Невыносимо. — Проще забыть, — Артур качнул головой. — Но никогда не делал, как проще. Всегда только — как надо. Но как именно надо — в этом… случае? Фразы Артура шли через силу, он превозмогал самого себя, задавая вопросы. Гурир же отвечал легко, мягко и без тени покровительственности, которая покоробила бы гордого принца. — И ты, Гурир, не знал наверняка, что он тоже ждал… — Не знал. Надеялся. Было страшно, — Гурир качнулся, двинув принца плечом по плечу. — Страшней, чем ходить на какого-то там василиска. Артур усмехнулся, кивнул неопределенно, разглядывая свои руки, и снова заговорил. — Грубоваты для таких затей. — Словно бы у него другие? Он же работает руками весь день. — Он лоботряс. Я делаю за него половину работы. — Но ты его не заменишь, — рыцарь предпочёл не замечать принцу, что тот наверняка не раз ставил в упрёк каждый миг, когда ему приходилось самому справляться с тем, что вменено в обязанности его личному слуге. — Не заменю, — с каждым словом Артур ощущал себя вольней и спокойней, Гурир поддержал его беседу, он явно понимал в этих делах; по крайней мере, принц знал, кем тому приходится Ивейн. — Это не попустительство, не терзайся, мой принц. Это другое. Потому, что он занял твои мысли и твои сны, — уверенность в тихом голосе Гурира не была надменной, хотя принц в кои-то веки просил совета от рыцаря, делая шаг в сторону от образа деспота. И шаг этот, судя по всему, удался. Артур почему-то не свирепел, хотя разговор был откровенней, чем он мог бы вообразить. Год назад он говорил с Гуриром о Гвиневре. Вчера, чтобы не сойти с ума, он выговорился ему кое о ком ещё. Благополучно спавший «кое-кто ещё» даже не подозревал, как далеко зашёл принц в анализе своей тяги к нему. На утро в окрестностях так и не нашли других входов в подземные туннели, путь к василиску оставался надёжно завален камнями. Нужно было спешно возвращаться, пока в замке не проснулись окончательно и не начали попусту волноваться. Артур понимал, что как только он перегнёт палку с терпением отца, ему придётся до момента своего восшествия на трон Камелота проводить время за тренировками новобранцев строго в пределах замка. Глава 3
Артур оставил в покое оконную раму, которую сосредоточенно ковырял кинжалом последние минуты, и обратил внимание на слугу. Под пристальным взглядом принца Мерлин занервничал. Не то, чтобы он был настолько неуравновешенным, но тишина, воцарившаяся в комнате, не могла привести ни к чему хорошему, это маг знал по опыту. В последнее время именно с такого угрюмого молчания начинались все безумства, вытворяемые Артуром. — Не в настроении? Сир? — Мерлин не выдержал. Уж лучше дать камелотцу возможность наорать на себя, чем терпеть этот молчаливый надзор. Принц моргнул, отвлекаясь от своих мыслей, его взгляд просветлел. — С чего бы? Просто задумался. Что дарят на свадьбы? — О… У кого-то свадьба? — слуга по своему обыкновению не ответил на заданный ему вопрос и принялся спрашивать вне очереди. — У Гвалхмэя. Боги, Мерлин, и не делай вид, будто знаешь, о ком я! — А я знаю! — слуга поправил подушки и отошел, любуясь делом рук своих. На самом деле, о Гвалхмэе Мерлин знал только то, что он есть в отряде Артура, и вот теперь — что у рыцаря грядет свадьба, но уточнять степень своей осведомленности не стал. — А на ком он женится? — На какой-то северянке. Кажется, даже не из благородного рода. У рыцарей есть возможность жениться по любви, — Артур невесело хмыкнул. — Может, ты тоже… — Не может. Я женюсь на дочери какого-нибудь короля ради какого-нибудь политического союза. Таковы законы, и таков мой долг. — Ты сможешь изменить законы, когда станешь королем, — Мерлин отошел к столу, сосредоточенно собирая на поднос тарелки, оставшиеся от завтрака. Не то, чтобы он не знал о чувствах Артура к Гвен, но почему-то сейчас было неприятно думать об этом. — Не будь наивным! Это только в балладах все живут долго и счастливо. Какие отношения могут быть между слугой… служанкой королевской воспитанницы и принцем, по-твоему? В таком союзе её ждёт разве что положение любовницы. Мерлин вспыхнул и сердито грохнул кубок на поднос. Он сам не понимал, что задело его в последней реплике Артура — неприкрытый сарказм или пренебрежение, с которым он отозвался о связи со служанкой? Да, всё ясно! Ему просто было неприятно слышать такое о Гвен. — Конечно! Чувства простых людей для таких заносчивых задниц, как ты, слишком низки, чтобы обращать на них внимание. Так?! Артур сначала побледнел, потом покраснел. — Отнеси кузнецу наплечник, он искривился, — голос Артура звучал замогильно глухо. — Будь через полчаса на тренировочном дворе. Принц ушёл хмурым и суровым настолько, что в момент, когда он проходил мимо слуги, тот ждал, что его ударят, но обошлось. Мерлин побледнел, только уши горели, как маков цвет. Он разжал руку и тихо зашипел: на ладони обозначились следы от ногтей. Ну, и к троллю! Слуга посмотрел на наплечник с таким видом, словно тот был всему виной, и, усевшись на кровать принца, упрямо скрестил руки на груди. Нет, он ничего не станет делать! Вот так и будет сидеть и смотреть! Из отведенного для похода к кузнецу времени прошло уже больше половины, долго злиться по пустякам маг не умел. Мерлин коснулся раскрытой ладонью холодного металла, привычно творя заклинание: интересно, сильно бы удивился принц Камелота, если бы вдруг, разговорившись с кузнецом, выяснил, что его доспехи в кузнице появляются крайне редко? Хотя Артур, разговорившийся с кузнецом, это миф! Тёмно-голубые глаза сменили цвет, полыхнув золотом, и металл, послушный магической силе, распрямился, принимая нужную форму. Во дворе ушастый колдун появился вовремя, чем очень удивил принца. Артур изумленно приподнял брови, наблюдая явление пунктуального Мерлина. — Ты ли это?! — Приласкав слугу очередной порцией ехидства, принц покосился на принесённый наплечник. Увидев, что с ним всё в норме, Артур приподнял руку, чтобы Мерлин застегнул на нём доспех. На языке вертелось сразу несколько язвительных ответов, но колдун сдержался. В конце концов, верх глупости — позволять себе вольности с особами королевских кровей больше раза за день, терпение Артура не железное, а стоять в колодках парню не улыбалось — поясница здорово затекала, да и вообще… Потому Мерлин молча приблизился, закрепил наплечник и затянул кожаные ремни. На миг слуга замер, оглядывая дело своих рук. Понимая, что засмотрелся на торс Артура, он тут же потупился, кашлянул неловко и шагнул назад с опущенными глазами. Да что с ним сегодня, в конце-то концов?! Смотреть в лицо принцу стало вдруг чем-то до дрожи неловким. Артур, похоже, ничего не заметил, он смотрел перед собой и собирался с мыслями. Принц думал о чём-то удручающем, а после перевёл взгляд на Мерлина и без тени веселья сказал, словно бросил камень в мрачный колодец: — Сегодня снова будешь ночевать у меня. В груди тяжело ухнуло и захолодело. Мерлина задел и приказ, и траурная интонация, с которой он был отдан, — тоже, и не ясно, что сильнее, хотя одно другому явно противоречило. Провернув в руке меч, Артур дал кисти почувствовать его тяжесть и пошёл навстречу ожидающим тренировки рыцарям. Мерлин остался один на один со своими догадками о поведении принца. Не так давно ночью он позвал Мерлина к себе и заставил спать на своём ложе. И ладно бы с какой-то явной целью, но ведь ничего не пояснил, как и ничего не сделал. Так и ворочались до зари на разных краях кровати. Та ночь до сих пор вызывала смятение в душе мага. Во-первых, ненормально, что принц спит со слугой в одной кровати, если, конечно, это не молоденькая симпатичная девушка, но девушкой себя Мерлин не ощущал. На всякий случай он машинально коснулся груди — то ли дыхание успокоить, то ли проверить, не вырос ли там ненароком пышный бюст, — и как хорошо, что его не наблюдалось! Мерлин решил, что ему срочно нужно выпить чего-нибудь успокаивающего из тех снадобий, что готовит Гаюс, и заодно в кубок его высочеству плеснуть, а то в последние дни что он, что принц — оба были такими нервными, хоть хворост о них разжигай. Может, Артур боится темноты? Что же тогда он с этим делал все предыдущие годы? И в любом случае, сегодня Мерлин может взять с собой одеяло и улечься на полу. Может ведь?
Усевшись в тени, маг бездумно наблюдал, как Артур раз за разом отражает атаки рыцарей, а после — атаки новобранцев. Занятия проходили сегодня допоздна, Артур устал, но остался доволен, он заметно подобрел, за время тренировки ему удалось стряхнуть напряжение; впрочем, чиркнув взглядом по Мерлину, принц снова нахмурил брови. — Идём, — бросил он слуге и фразу, и щит. Мерлин едва успел поймать чёрный пласт металла: тяжеленный щит, брошенный с размахом, врезался в ребра. Маг сдавленно промычал, но рук не разжал, хотя такое ему не всегда удавалось — субтильный парень через раз ронял то меч, то щит, то доспехи, чем неимоверно злил Артура. Хотя, что его не злило? Философски пожав плечом в ответ на свои мысли, Мерлин устремился за принцем. У Артура были причины молчать о том, почему он творит глупость за глупостью. Сказать кому-то о голосах в голове было равносильно тому, чтобы признать за собой склонность к магии. Мало ли, как она в ком пробуждается, на костёр и за меньшее отправляли. Или это значило бы сознаться в пособничестве колдуну, что приводило к тому же исходу — казни; а отнесётся ли Утэр к своему сыну иначе — об этом принц не знал наверняка. Потому мотивы своих поступков он не собирался выдавать никому, а тем более слуге! Да и толку посвящать Мерлина, страшно далёкого от мира магии, в то, что с ним творится? А тот, кто наговаривал принцу глупые задания, явно был магом, кем же ему ещё быть? Он даже двери на расстоянии запирал, оглушал стражу, а уж как он беспощадно карал! Артур уже успел убедиться, что свои угрозы незримый вещатель воплощал в небезобидных формах. Так что теперь приходилось плясать под его дудку и выставлять себя ненормальным с королевским размахом. Артур шёл в сторону своих покоев и думал, что неплохо было бы оставить Мерлина на своей кровати, а самому лечь на полу. Всё ещё оставалась слабая надежда на то, что Голос проигнорирует этот момент в отличие от предыдущей попытки согнать Мерлина на пол. Принц остановился у ширмы и ждал, когда слуга начнёт снимать с него металл. Молчание затягивалось, Артур поднимал и опускал руки, когда было нужно, а Мерлин сосредоточился на работе и не замечал странного жгучего взгляда. — Уходи, — голос принца охрип. Когда Мерлин вскинул голову, удивлённый и недоумевающий, камелотец смотрел в сторону. — Я сделал что-то не… — Уходи! — принц повысил голос и мотнул головой, глядя на Мерлина с такой яростью, что тот и сам не помнил, как вылетел из его комнат. В душе осталось смятение, маг терялся в догадках, чем же он так вдруг вывел принца из себя? Но шага Мерлин не сбавлял, просто шёл в свою маленькую спальню, даже не моргая на ходу. Оставшись в одиночестве, принц прижался к стене горячим лбом и глухо застонал. Он чуть было не поддался, чуть было не позволил своей дрогнувшей руке лечь на чужую поясницу. Дело не в объятии, которого он избежал, а в том, с каким трудом ему это удалось. — Глупый, глупый принц, — елейно зазвучал в его сознании Голос, молчавший последние сутки. — Стоило ли его выгонять, чтобы к ночи идти просить прощения за своё хамство? — Не вздумай! — закричал принц. Если бы его кто увидел, то принял бы за безумца, ведь в комнате больше никого не было. — Что ж… Ваше Высочество! Кто я такой, чтобы решать за тебя. Сам выбирай. Мёртвый слуга. Или слуга, перед которым ты извинишься. В бессилии и отчаянии Артур мгновения простоял недвижимым, а потом схватил за спинку стул и принялся разбивать его о стену. — Я ненавижу, ненавижу тебя! Я найду тебя, тварь! И ты пожалеешь, что со мной связался! — Ругайся, ругайся. Ты такой темпераментный для блондина. Он должен спать в этой кровати вместе с тобой. Или спать ему придётся кое-где ещё и вечным сном. Кстати, не забудь перед тем, как пойдёшь просить прощения, почистить его коня. Мерлин оценит это, как знак того, что ты искренне сожалеешь о своих вздорных воплях. До вечера, Пендрагон. — Будь ты проклят, уродец! На пороге незапертой комнаты в изумлении застыл король Камелота, глядя на то, как его сын с обломками стула в руках бешеным взглядом прожигает стену. — Артур? Если раньше Утэр закрывал глаза на осторожные намеки рыцарей о пошатнувшемся душевном спокойствии принца, то теперь он не мог отрицать очевидного. Наследник Камелота только что с криками разнес в щепки стул и стоял перед отцом, дыша, как загнанный зверь, а в голубых глазах плескалась ярость. Король решительно шагнул в комнату, закрывая за собой дверь, и нахмурился, оглядев выломанный из пазов замок. Удостоив пристальным вниманием обломки стула, разлетевшиеся по полу, Утэр посмотрел на сына, тот был все еще всклокочен, но дыхание стало спокойнее, и сам он уже подобрался. — Объясни мне, Артур, что с тобой творится в последнее время? — Ничего тако… Король поднял ладонь, заставляя Артура замолчать на полуслове, и продолжил. — Ты срываешь тренировки. Калечишь своих же рыцарей, заставляешь их выполнять нелепые приказы, выставляешь себя на посмешище перед всем Камелотом. Артур, своими мальчишескими выходками ты позоришь меня. Это и есть твоё «ничего»? Принц избегал взгляда в глаза и молчал. Что он мог ответить? Едва ли отец поверил бы ему, расскажи он, что Голос в голове приказывает ему совершать все эти нелепые поступки. А если вдруг Утэр поверит, будет еще хуже. Ненависть короля к любым проявлениям магии была знакома Артуру не понаслышке. Тишина затягивалась. — Жду тебя в Зале Советов к ужину. И рекомендую подумать, как объяснить это ребячество, — король, не привыкший к долгому ожиданию ответов, вышел. Неприятный разговор ненадолго отложился. — Надо же. Ты теперь непочтительный сын, — Голос, тут же объявившийся вновь, явно глумился. — Ну, смотри, Пендрагон! Не опоздай! После ужина у тебя есть дела, помнишь?
В Зале Советов слуги расторопно заканчивали приготовления к ужину, а король, задумчив и невесел, сидел, хмуро глядя перед собой. Голос придворного лекаря заставил его отвлечься от мрачных мыслей. — Вы желали меня видеть, Ваше Величество? — Гаюс, меня беспокоят поступки Артура. — Я понимаю, о чем Вы, — старик осторожно кивнул. — Возможно, ему просто нужен отдых. Крепкий и долгий сон. Лекарь не сомневался, что король захочет хоть как-то удержать сына в замке, особенно после его возвращения из пещер василиска. У Гаюса были серьезные подозрения, что «крепкий сон» теперь будет необходим Артуру каждую ночь, но и сейчас решительные меры не казались излишними. Гаюс кое-что принёс с собой, угадав ход мыслей его Величества не в первый и не в последний раз. Медовая вязкая жидкость, добавленная в кубок с вином, действовала не сразу, но погружала в долгий и крепкий сон без сновидений. Гаюс всегда превосходно составлял подобные настои. — Артур будет ужинать с Вами, Ваше Величество? Король снисходительно улыбнулся и кивнул. Из небольшого флакона в кубок, предназначенный для принца, потекло медовое сонное зелье. Ополовинив сосуд толстого стекла, старик проворно спрятал его в складках рукава и отступил в сторону, поклонившись Утэру. Тот жестом отпустил Гаюса из зала и через миг уже улыбался входящему в двери Артуру. В конце концов, отдых никому никогда не вредил. Так ведь?
Всё было хорошо, пока Утэр не вернулся к теме необычного поведения Артура и не потребовал обосновать ему мальчишеские выходки принца. Младший Пендрагон рванулся было вставать, но король не позволил ему выйти из-за стола. — Я тебя ещё не отпустил. Сядь, Артур. Ты так и будешь молчать? — Мне нечего сказать, — принц старательно отводил глаза. Королю бы злиться на такое непочтение, но у Утэра были свои замыслы. — Угрюмый вид, в глаза не смотришь. Знаешь, будь у тебя на носу веснушки, я бы решил, что тебе снова десять лет. Но ты уже не ростом с мой меч и несколько вырос из такого поведения, разве не так? Не хочешь говорить со мной, ладно. Давай закончим ужин, словно ты хороший сын, а я добрый отец. И Утэр оталютовал Артуру кубком. — Пока ты ничего серьёзного не натворил. Но я пью за то, чтобы твоя полоса ребячества кончилась быстрее. Так как же вы справились с василиском? — король перевёл тему, и улыбка вернулась на его озабоченное лицо, когда кубок сына опустел.
Артур понял, что он опоён, когда возвращался в свои покои. Его вело, он перемещался по коридору от стенки к стенке, ноги переставали слушаться, и в голове зашумело. Принц насилу поднимал веки, а потом ошалело оглядывался по сторонам, чтобы сориентироваться в пространстве. Коридор перед глазами так и плыл, ступени заходились в дикой пляске. Вот, что значил тот странно знакомый привкус! Артур догадался, что он не отравлен, а сладкое «Приятных снов» было сказано Утэром неспроста, он уже как-то испробовал подобного дива, когда король вышел за него на поединок. Понимая, что вот-вот лишится чувств, Артур с ужасом подумал о том, что стоит ему уснуть, как он убьёт этой слабостью Мерлина. Отпихнув подбежавшего к нему караульного, принц нагрубил ему: сказаться пьяным вполне безобидное дело, куда хуже было бы, пойми боец, что Артура опоили, поднялась бы шумиха и тогда он бы никак… не успел. Избавившись от назойливого караульного, принц изменил направление. Он передвигался по стенам, стараясь угадывать моменты, когда никто не увидел бы его в таком состоянии. Ввалившись к Гаюсу, Артур попытался сообразить, есть ли среди пляшущих столов и полок сам лекарь? Тот, верно, был у Морганы, наверняка понёс ей зелье от кошмаров. Своротив со стола на каменный пол металлическую посуду, принц наделал немало шума, зато тем самым потревожил Мерлина, тот выбежал из своей каморки и не удержался от удивлённого возгласа: вид принца его обескуражил, не зная, что и думать, маг поторопился к едва остающемуся в сознании Артуру. Принц мертвой хваткой вцепился в ткань его синей рубахи и с трудом выговорил: — Ты должен спать со мной. Сегодня. Обязательно. Верь мне. Пожалуйста, Мерлин. Спи со мной! Едва ли тщедушный парень дотащил бы принца до покоев, Пендрагон уже успел это обдумать, пока добирался сюда. Стоит кому-то увидеть, как слуга ведёт «пьяного» господина в его комнаты, едва ли слуге после удастся остаться незамеченным в кровати принца и провести в его покоях время до утра. — Там, — прохрипел принц, кивнув в сторону распахнутой двери, ведущей в комнату слуги. — Так надо. Послушался ли его Мерлин или нет, Артуру уже не представилось шанса узнать. Его глаза закрылись, принц, ведомый слугой вверх по ступенькам в маленькую комнату, заснул на ходу. Поначалу Мерлин выронил его на пол, принц был слишком тяжёлым для него, но потом, воровато оглядевшись, маг применил свои особые силы, и под золотым взглядом Пендрагон был перемещен на маленькую кровать. Мерлин не мог ума приложить, как с таким крупным соседом спать на этом сомнительном ложе? Но он привык сталкиваться с разными странностями и просьбу принца не стал игнорировать. Получше закрыв дверь своей комнаты, Мерлин вздохнул, как перед прыжком в воду, и попытался пристроиться рядом с Артуром. Для начала маг убрал левую руку принца с подушки и осторожно отодвинул его чуть вбок, отвоёвывая себе место для сна. Правая рука Высочества свесилась с той стороны кровати и ударилась о пол костяшками пальцев. Сам принц не свалился, и то хорошо! В конце концов, он пришёл сюда не ради комфортного отдыха. — Ой. Ну, ладно. Ты всё равно не ворчишь. — Разувшись, Мерлин улёгся кое-как и замер, глядя принцу в лицо. — Приятных сновидений, Ваше высочество. Что ж ты так надрался, — маг поморщился и всё-таки перевернулся на другой бок, спиной к Артуру. От принца ощутимо несло вином. Сколько же нужно было выпить, чтобы дойти до такого состояния? — И какого тролля я делаю? — Мерлин посетовал на свою уступчивость, но до утра честно ютился на одной маленькой кровати с Артуром, принц же не шелохнулся за всю ночь ни единого раза.
Артур не посетил утреннюю тренировку с новобранцами, но этот раз для короля не был неожиданностью. Зелье, подмешанное в вино, обеспечивало двенадцать часов крепкого беспробудного сна. — Ты уверен, что никаких последствий от длительного приема не случится? — король направлялся к покоям сына, на ходу выясняя у Гаюса возможность использовать настой чаще. — Абсолютно, Ваше Величество, — старик уже порядком запыхался, подстраиваясь под широкий шаг Утэра. — Но прошу заметить, что… — Прекрасно, — правитель Камелота привык во всем и всегда слышать только то, что ему хотелось, потому оборвал лекаря на полуслове. Пройдя мимо вытянувшихся в струнку караульных, король распахнул тяжелые двери и замер на пороге, оглядывая пустую комнату, не растопленный камин и нетронутую кровать принца. — Где мой сын?! — в бешенстве саданув по двери кулаком, Утэр гневно уставился на караульных, которые клялись, что с их смены из комнат никто не выходил.
Король был уверен, что после ужина Артур отправился к себе, он уже был сонным, когда уходил, так куда в таком случае его могло понести? У себя он явно не ночевал. — Возможно, Мерлин знает, куда исчез его Высочество? — Гаюс говорил спокойно, он точно знал, что юный маг вернулся накануне, чем-то сильно расстроенный или озабоченный, и почти сразу рухнул спать, даже от ужина отказался. — Где он? — в глазах короля сверкнула сталь. Все, кто знал его хоть немного, в такие минуты предпочитали находиться подальше, дабы не испытать на себе силу королевского гнева. Выяснив, что непутевый лопоухий слуга в комнату принца тоже еще не заявлялся, Утэр в очередной раз обозлился на нерасторопность мальчишки, направляясь по коридору вслед за Гаюсом. Но добраться до комнаты Мерлина и обнаружить там Артура, мирно спавшего в постели со слугой, королю было не суждено. В суете, созданной спешными поисками пропавшего наследника, никто не обратил внимания на сухонькую женскую фигуру в простом платье, жавшуюся к стене коридора. Когда Утэр в сопровождении Гаюса и пары рыцарей поравнялся с женщиной, она вдруг коротко и зло вскрикнула, метнувшись из тени прямо на них. — Убийца! — король недоуменно замер, опешившие рыцари не успели даже наполовину обнажить мечи, когда сумасшедшая подняла руку и стремительно швырнула под ноги Утэру блеснувший в свете солнца стеклянный флакон. — Будь ты проклят, будь проклят, Утэр Пендрагон! — с её губ вперемешку с проклятиями сорвались короткие резкие слова заклинания. Колдунью, бьющуюся в плаче и хохоте, скрутили, но она не сопротивлялась, глядя на короля, оседающего на каменный пол. Лицо Утэра с каждой секундой становилось всё белее. Какой-то молодчик в запале рубанул старуху мечом. На её губах выступила кровавая пена, и она рухнула из рыцарских рук, когда короля поднимали с каменного пола. Светлые глаза безумицы встретились с плывущим взглядом Утэра. — Я убила бы твоего сына, сгубившего моего! Но и этого… хватит, — её взгляд остекленел, а торжествующая улыбка с губ так и не сошла.
В руках у рыцарей Утэр забился в судорогах и поник. Только лекарь несколькими минутами позже определил, что король Камелота всё-таки ещё жив.
Артур проснулся в районе полудня. Мерлин уже ушёл и, хотелось верить, занимался прямыми обязанностями личного слуги. Помятый, всё ещё сонный, камелотец пригладил светлые волосы пятернёй, влез в сапоги, удивившись, когда же успел их снять, и вышел из каморки Мерлина в комнату Гаюса. Никого. Уже в дверях он столкнулся с лекарем, скорбный вид старика живо вытряс всю сонливость. За то время, что Артур дрых, на Утэра успели совершить покушение, король был жив, но проклят. То, что творилось с ним, отчасти было похоже на беду, подкосившую когда-то Мерлина: чтобы вернуть отца в сознание, нужно было забраться в дальние дали за дивной редкостью. И если в прошлый раз Артуру мешал Утэр, то теперь никто не смог бы остановить принца. — Если бы я проснулся раньше! — казнил себя принц. А перед Мерлином, который всё уже выяснил у Гаюса, стояла дилемма: или рассказать Артуру, что его в успокоительных целях опоил отец, чтобы принц не бранил себя за беспечность, или не рассказывать, чтобы ненароком не настроить Артура против короля. Слуга не ведал об угрозе, нависшей над ним вчера, и это несколько обесценивало его рассуждения. Маг решил, что сейчас не то время, когда принц мог бы злиться на Утера. Учитывая, что впереди их ждал поход, несомненно, полный опасностей, не стоило выходить в него с чувством вины на плечах. Только как бы потактичней сообщить Артуру такую тонкость? — Ты проспал именно потому, что так решил король. Он сговорился с лекарем, и вчера за ужином тебя опоили. — Голос в голове принца не цацкался и лазеек не искал. — Но… — конечно, Артуру было, что возразить, однако он начал возражать вслух, и на него тут же уставились две пары озадаченных глаз. — Да, да! — На сей раз Голос играл того, кто разделяет мнение старшего поколения. — А что ещё прикажешь делать, когда ты стулья о стены ломаешь? Правда, когда он решил за тебя, то чуть не погубил Мерлина, да кто судья королю? В конце концов, он и так всё за всех решает, а ты чем лучше других? Ты тоже его собственность, Артур …Пендрагон. Принц припечатал ко рту ладонь, чтобы не сказать лишнего. Потёр пальцами челюсть и уставился сурово на Гаюса. — Зачем меня вчера опоили?! Лекарь был тёртым калачом, потому так просто его было не пронять. — Не понимаю, о чём Вы, Ваше Высочество, — Гаюс и бровью не повёл, он менял влажные компрессы на запястьях короля, и ему было не до глупых принцев. — Я всё знаю! Знаю, что вчера за ужином в моё вино добавили что-то и я засыпал на ходу! — Быть может, всё дело в крепости вина, Ваше Высочество? Ночь была душной. — Умение испытывать терпение Пендрагонов ровно до нужной грани выработалось у Гаюса за годы. Но это производило впечатление, как если бы он положил в драконью пасть руку, и потому Мерлин вжался в стену, затаив дыхание. Насилу отведя глаза от бледного злого Артура, он огляделся, раздумывая, как бы выбраться из комнаты, не попав никому под руку. А Голос тем временем продолжал стараться: — И ты искренне собрался помогать тому, кто не считается с твоим мнением и решает за тебя? Кто и в грош не ставит жизни «всего лишь слуг»? Ради чего, Артур? Ты мог бы быть не таким королём. Ты мог бы стать им через пару ночей. Так скоро — и всё переменится в Камелоте! Подобный яд был не для ушей принца, скорее, он толкал его к обратным решениям. Утер никого ничем не удивил, решив за сына в очередной раз, как ему будет лучше. Младший Пендрагон был возмущён, но оставлять отца в беде было немыслимо, что бы ни становилось между ними. — Как ему помочь? — Артур оставил попытки вывести Гаюса на чистую воду, расставив для себя приоритеты. Принц узнал только то, что его интересовало: как нужное растение выглядит и где его взять. Бросив ещё один взгляд на белое лицо короля, Артур развернулся и отправился собираться. Только тогда старый лекарь перевёл дух и скептически посмотрел на своего ушастого помощника. — Что?! Я его только увидел!!! Когда бы я успел рассказать?! Гаюс отмахнулся и опустился на стул рядом с кроватью Утера. — Ты должен кое-что узнать заранее о том пути, который вам предстоит проделать. — Нам?! — И лучше бы вас было больше, чем двое, Мерлин. В ту часть леса, куда вы заберетесь, обычно захаживают только магические существа или друиды. А ни первые, ни вторые не жалуют непрошенных гостей. Одного рыцаря и одного бестолкового мага может и не хватить на дорогу туда и обратно.
Когда Мерлин вернулся в покои, то увидел, какую кипучую деятельность развёл принц. — Собирайся. Выезжаем сейчас же, — Артур провел большим пальцем по грани меча, проверяя остроту, и закрепил его на поясе, а потом направился к шкафу, по пути бросив на слугу раздраженный взгляд. — Ради богов, Мерлин, не стой столбом! Сходи на кухню, нам понадобится провизия… Что сказал Гаюс? — Что нам нужен отряд. Мы не можем ехать вдвоем. — Почему это? — принц слушал вполуха, не прекращая сборов. — Потому что мы едем в лес довольно далеко от Камелота, а там… Гаюс сказал, что там полно друидов! Они не будут дружелюбными, особенно учитывая, что мы собираемся срезать омелу со священного дуба, который они охраняют. — Хорошо, позови кого-нибудь, пусть передадут Гуриру и остальным, чтобы собирались. — Да. И нам нужно золото. Нож или что-нибудь такое. — Мерлин, — взгляд принца был тяжелым и каким-то усталым. — Я так и буду выбивать у тебя сведения по капле? Прекрати мямлить и говори нормально. Что нам нужно и зачем? — Мы едем за омелой, — послушно затараторил маг, — омела должна быть сорвана без применения железа, а сорванная — не коснуться земли. Гаюс сказал, что друиды пользуются золотым серпом… Наверное, нам тоже нужно что-то такое. — Ну-ну… Откуда только золото берут, живя в лесу. Или оно наколдованное? — принц презрительно хмыкнул. — Кажется, в сокровищнице был какой-то кинжал — подарок отцу, совершенно бесполезный: в бою не использовать, хоть так пригодится. — Еще нам нужно принести в жертву двух животных под этим дубом… — Добудем в лесу. — Нет, не добудем. — Почему это? — Артур вздернул брови. — Ты предлагаешь волочь обоз со зверьем от самого Камелота? — Их кровь нужно пролить под корнями дуба. Живых, а как ты их живых заставишь под дубом стоять и ждать, пока ты достанешь арбалет? — Хмм… Хорошо, тогда найди пару! Не знаю, кроликов, голубей, помельче кого-нибудь. Главное, — Артур предупреждающе ткнул пальцем в грудь слуги, — никаких петухов, как в прошлый раз. Ну, всё? Или есть ещё дурацкие правила? Подумать только, столько проблем, чтобы просто сорвать какую-то там траву! — Которая лечит от всех болезней, — язвительно напомнил маг и едва успел увернуться от подзатыльника. — Собираться, живо! — Её все равно можно сорвать только ночью, нам придётся ждать в лесу темноты… — Мерлин!
И всё-таки принц немного угомонился, дав нормально собраться не только Мерлину, но и небольшому отряду самых надежных рыцарей. Артур решил, что десяти тренированных воинов вполне хватит для того, чтобы отбить неожиданную атаку, если она случится. Девяти, тут же поправил он себя. Мерлин не в счет. Подумав о том, чтобы на досуге все-таки хоть немного потренировать слугу по части владения мечом, Артур направился к конюшням, проверить, как оседлан его конь. Бездействовать сейчас он просто не мог.
В суматохе общих спешных сборов маг улучил минутку для того, чтобы сунуть в свой багаж книгу по магии. В мешке у седла испуганно притихли два жертвенных кролика. Мерлин старался не задумываться о том, что они станут делать, если зверюшки по пути прогрызут мешок и сбегут. Накладывать на них заклинания было небезопасно. Вдруг тогда они уже не подойдут для ритуала? — По коням! Кое-как взобравшись в седло, Мерлин тревожно оглянулся на выбежавшего к ступеням Гаюса, цокот копыт заглушал крик старого лекаря. — Мерлин! Ты… ты должен знать! Эта поляна… — ну, как ему было сказать важное при всех? — …она очень опасна! Если ты не воин, лучше не выходи на неё! — Заделался твоей нянькой? — насмешливо спросил Артур и крикнул Гаюсу через плечо. — Береги короля! А я послежу за твоим малышом! Он вообще имел обыкновение посмеиваться над Мерлином, когда тот шёл за принцем в очередной опасный поход. То коленки у него слишком громко дрожали от страха, то ещё что-то было не так, Артур до такой степени зачастил с придирками в каждый суровый миг, что чародей уже подумывал, а не сбрасывает ли сам Пендрагон одолевающее его напряжение именно таким образом? — Что? — Артур нахмурился и покосился на слугу. — Что «что»?! — Мерлин искренне не понял, пытаясь уяснить, какую деталь диалога он пропустил, паренёк выглядел одновременно глупо и умилительно. — Ты так выглядишь, как будто что-то решаешь про себя. Голова набок, взгляд куда-то вверх, уши светятся, дурацкий вид, он у тебя обычно всегда бывает перед тем, как ты что-то выдумаешь и вот-вот скажешь совершеннейшую глупость. Я уже тебя изучил, — самодовольству Артура не было предела. Но тонкий знаток людей был поставлен на место: — Да Вы заглядываетесь на меня, Ваше Высочество! — лукаво ухмыльнулся Мерлин. По крайней мере, подавившийся возмущением принц на том и унялся, ритуал дорожной придирки к своему слуге был закончен.
Продвигались скоро и без лишних остановок. Привал пришлось сделать в холмах неподалёку от заветной поляны, вечер только занимался, и отряду предстояло дождаться полуночи прежде, чем совершить рывок на открытую местность, где любой обретающийся поблизости друид будет видеть их, как на ладони. Вообще-то место было жутковатое, поляна была совершенно круглой, без единого изъяна, деревья по её кромке стояли похожие, как близнецы, а по центру, в густой как ковёр траве, возвышался исполинский дуб. Всё это описал Гурир, по его словам, забравшийся на дерево на одном из холмов прежде, чем разглядеть такие подробности. На деле же рыцарь, владеющий магией, которая связывала его со всеми видами животных и птиц, обратился к пролетающему над поляной соколу и его зоркими глазами увидел всё, что им было нужно. Друидов в окрестностях он пока не заметил, но ведь и полночь ещё не пришла. Воспользовавшись тем, что Артур увлекся обсуждением плана действий с Гуриром, Мерлин отошел от места привала подальше, за деревья. Смех смехом, но Гаюс явно пытался предупредить его о чем-то очень важном, а раз не сумел сделать этого при всех, значит, дело наверняка в магии. Достав из заплечного мешка магическую книгу, Мерлин опустился на мшистый корень у подножия старого дерева, лихорадочно листая страницы. — Омела, омела. Да, где же ты?! Ага! — найдя нужное, маг впился взглядом в текст, не без труда разбирая слова в сгущающихся сумерках. «…Колдовская трава друидов, ни с чем не сравнимое вещество, растущее на деревьях и подчиняющееся своим внутренним законам, противоречащим привычному растительному бытию. Нет растения священней и чудотворней, чем омела. Семена ее падают с небес на стрелах молний, и, рожденная небесным огнем от удара в ветви дуба, омела наделена особо целебными свойствами, настой из ее ягод служит средством против всех ядов и колдовства, врачует любые раны и обеспечивает удачу на охоте. Срезая её, не пользуются железом; её следует собирать левой рукой, натощак, к тому же надлежит быть в белых одеждах, и прежде принести жертву, напоив землю теплой кровью двух жертвенных животных. Но тот, кто срезает омелу, не должен оглядываться или класть это растение куда бы то ни было, кроме того места, где хранят напитки…» Мерлин прервался, прикидывая, сойдет ли нательная рубаха Артура за белые одежды? Скорее всего, в книге имелось в виду нечто иное, но облачаться в плащ друида, даже если такой добыть, принц все равно не станет, значит, нужно обходиться тем, что есть. Представив, какими глазами на него посмотрит Артур, когда слуга попросит его раздеться, перед тем, как лезть на дерево, юноша вздохнул и пожал плечами, вновь углубившись в чтение. « … Добыть омелу возможно в полночь на священной поляне. Всякий, кто выйдет на эту поляну, выдаст свою суть, ибо земля там не терпит притворства и лжи». Чародей замер, перечитывая последние строчки. Если Гаюс пытался предупредить его об этом, значит, путешествие к дубу грозит очень крупными неприятностями. И не только для него, Мерлина. Поднявшись, юноша решительно захлопнул книгу и, на ходу запихивая ее обратно в сумку, направился к месту стоянки. Приблизившись к стратегам, Мерлин остановился, прикидывая, как бы понезаметнее просигналить Гуриру о необходимости срочной беседы. — Ты чего здесь мнешься? — наконец обратил на слугу внимание принц. — Ничего, — Мерлин отвечал Артуру, но смотрел на Гурира, изо всех сил стараясь дать понять ему, что дело срочное. — А раз ничего, так иди и займись чем-нибудь полезным, Мерлин, — Артур окинул ушастое недоразумение суровым взглядом. « Иди. Я понял, мы поговорим чуть позже», — голос рыцаря, прозвучавший в голове мага, был как всегда спокоен и тих. Мерлин кивнул, потупив взгляд, развернулся и направился на противоположный край полянки, остановился у своей лошади, делая вид, что проверяет, не сбежали ли жертвенные кролики.
— Что случилось? Маг не слышал, как к нему подошел Гурир, и потому вздрогнул от неожиданности, услышав его голос за спиной. — Поляна! — Мерлин говорил на грани шепота, но знал, что рыцарь и так его слышит. — Нам нельзя на нее выходить. — То есть как? Там пока нет друидов. Я догадываюсь, что к ночи их прибудет, но… — Нет. Я прочитал о ней, — и Мерлин процитировал последние строки из главы об этом волшебном месте. — И Гаюс пытался предупредить меня. Он крикнул, что… — Я слышал. Да. Но каков же наш выбор? Если на рыцарей нападут, я предпочту быть там и сражаться, а не сидеть у кромки и лелеять свой секрет. Тебе это ещё простительно, ты слуга, вовсе не здоровяк, сиди себе, сторожи лошадей. Если друиды их уведут, нам будет очень трудно вовремя вернуться в Камелот. — Гурир, — Мерлин мучился, слова рыцаря были логичны, но отпустить принца без своего прикрытия? Немыслимо. Поляна была слишком большой, чтобы от её края обстреливать магией исподтишка всех, кто решит напасть на Артура. — Я не смогу остаться. Даже, если придётся врать, что я смотрю за лошадьми! Я всё равно буду торчать рядом и если вдруг что-то… — он поджал губы, рассудив, что не время для «вдруг», — то есть, когда начнётся бой, я всё равно не останусь в стороне. Так зачем себя обманывать, что всё обойдётся, и рисковать? Я ведь могу просто не успеть добежать до центра поляны, где будете вы все, — он смотрел на рослого рыцаря со смесью страдания и надежды, а вдруг Гурир знает рецепт счастливого финала в этом приключении? — Я понимаю, что тебя гложет. И всё-таки! Доверься мне, Мерлин. Отсидись в стороне. Если эта поляна и впрямь раскидывает флаги над тем, кто не просто человек, пусть первым буду я. А лошадей я заговорю, — рыцарь приоткрыл для Мерлина завесу над тайной своих сил, — никуда они без нас не уйдут. Подслушивать, конечно, было не рыцарским делом, но Ивейн оказался слишком близко, чтобы не услышать. Мрачный блондин возник почти плечом к плечу с Гуриром и сурово глянул на заговорщиков. — Я верно понял? Вы выйдете в этот проклятый круг, и всем станет ясно, кто вы такие? Никто ничего не забыл?! В Камелоте за магию казнят! — он говорил шёпотом, но даже так в каждой фразе ощущался его гнев. — Мы не раз разгоняли лагерь друидов, справимся без вас обоих! Вот и стерегите коней! Что, думаешь, этот тщедушный паренёк сладит, если на животных нападут друиды? Мы оставим по крайней мере одного рыцаря! Это же не охота! Надо быть осмотрительней! Вот тебе твоя легенда, Гурир! Сидите в лесу и не смейте даже носа совать за край! Отчитывая магов, Ивейн почти дрожал от напряжения и злости, но, кроме того, он боялся. И страх этот, как магический свет, полыхал в его взгляде, смешавшись с гневом. Видимо, дело было в том, что он понимал, никакие его доводы и требования не заставят Гурира и Мерлина оставаться в стороне.
Ночь была уже не за горами. Меньше часа оставалось до момента, когда отряд снялся бы с места и начал приближение к заветному дубу с чудодейственной омелой в ветвях. Костров не жгли, в сумраке старались не шуметь, кто-то сидел под стволами, кто-то с дозором обходил округу. Ивейн объяснял Мерлину, как пользоваться арбалетом. Не то, чтобы он надеялся, что маг живо освоится с оружием, но так время уходило безболезненней. С Гуриром светловолосый рыцарь не разговаривал из принципа, они всё-таки поссорились, Ивейн не примирился с решением любовника выйти на поляну, которая, если книга и Гаюс не врали, тотчас же выдаст в нём мага.
Мерлин чувствовал себя неловко. Тревога и гнев Ивейна были заметны невооруженным глазом. Гурир, проходя мимо, пару раз бросил на любовника тяжёлые взгляды, он не собирался отступать, а Ивейн в свою очередь делал вид, что не замечает ничего, кроме арбалета в своих руках, и ничуть не уступал упрямством. Слуга про себя подумал, что оба они, как один упрямый Артур. Всё-таки хорошо, когда в паре кто-то умеет соглашаться с чужим решением. Минуту… Он что, подумал про пару применительно к ним с принцем? Уши Мерлина вспыхнули. Напряжение в лагере нарастало подобно штормовому валу, ожидание и неизвестность делали свое страшное дело. Артур хмуро сидел у незажженного кострища, ломая тонкие хворостины. Глядя на его упрямо сжатые губы, Мерлин на мгновение почувствовал, что собственная смутная тревога, кольнувшая под ребрами, должна быть сродни молчаливому страху Ивейна. Маг коротко тряхнул головой, возвратившись к мыслям об оружии. — Вот здесь. Осторожно, держи крепче, и направляй арбалет в землю, когда заряжаешь. Упрись в ложу и оттягивай тетиву, вот сюда, видишь зацеп? Мерлин послушно взял оружие и, прижав арбалетное стремя к животу, потянул тетиву, сгибая резные дуги. В последний момент дрожащая тетива сорвалась, больно мазнув по подушечкам пальцев. Ивейн покачал головой, улыбнувшись впервые после ссоры с Гуриром. — Объясни мне, как, будучи в личных слугах у лучшего воина Камелота, ты умудряешься быть полным неумёхой в боевом искусстве? Мой брат и то справляется с самострелом. Ему тринадцать. Давай еще раз. И держи крепче! — Я… не рос в семье… где несколько поколений рыцарей! — пропыхтел маг в ответ, воюя с оружием. На этот раз тетиву удалось закрепить, и Ивейн вручил Мерлину короткий болт. — Ну, Кай, положим, еще не рыцарь. Держи. Заряжай и попробуешь попасть, скажем, вот в то дерево. — Ивейн, скажи честно, ты решил руками моего слуги устранить кого-то из отряда? — Артур, наконец отвлекшийся от мрачных мыслей, поднял голову. Насмешливо блеснули глаза, кажущиеся черными в ночном сумраке. — Это же ходячая проблема, он непременно промахнется, тем более в такой темени. Попадет в лошадь или, не дай боги, в кого-то из наших. Лишний шум нам ни к чему, прекращай эти уроки. Нам пора.
То, что сказал принц перед самым рывком, легло троим из его отряда тяжким камнем на душу. — Будьте внимательны. Я с детства слышал про это место, что все колдуны здесь тут же сияют во всей своей тролльей красе и становятся сильнее. Никогда бы не подумал, что мне придётся сюда прийти. Самое сердце зла! — Артур покачал головой, он ухмылялся, ловил остроту момента, но его скепсиса и рыцарского задора кое-кто из слушавших не разделял. — Мы привыкли к друидам, с которыми можно справиться, здесь всё может оказаться не так просто. Будьте готовы ко всему! «Кажется, теперь, — решил Мерлин, — самое время отдать богам душу». Как бы там ни было, камелотцы двинулись в сторону заколдованной поляны.
Отряд из десяти человек приблизился к кромке идеального круга. Всё это время взгляд Гурира был затуманенным и словно пьяным, Мерлин догадывался, что тот применяет свою магию и потому кажется таким странным. Воин вслушивался в шорохи леса, проверяя каждую тварь, которую мог увидеть рассеянным зрением: друидов было не заметно, оставалось отчаянно надеяться, что они не считают нужным скрывать своё присутствие от обитателей леса. Хранители круга в белых плащах были не так просты, как хотелось бы Гуриру. Как водится, Артур первым ступил на опасную территорию. Он был наготове, шёл со вскинутым арбалетом, как и его сопровождение, ведь местность была слишком открытой для того, чтобы идти с мечами наголо, предполагалось, что опасность рыцари увидят издали. Только Мерлин крутил головой со страшной скоростью и панически озирался, в одной его руке был золотой клинок и кованый кувшин для вина, в который предполагалось укладывать омелу, в другой — холщовый мешок с двумя кроликами. Именно то, что принц шёл первым и не оглядывался, дало двум магам в его отряде какое-то время для того, чтобы сохранить инкогнито. Цепочку замыкал Ивейн, он дышал в затылок Мерлину, а тот шёл чётко за Гуриром и едва не наступал воину на пятки, но как только рослый рыцарь вошёл в пределы круга, слуга принца сбил шаг и остановился, как вкопанный. Такого эффекта от заколдованного места Мерлин не ожидал, хотя старался морально приготовиться к любому возможному фокусу. Ивейн едва не натолкнулся на Мерлина, но вовремя отшатнулся в сторону. Оба они благодарили богов, что воины Артура, следовавшие за принцем, не оборачивались. Словно сам лунный свет вызолотил вокруг Гурира тонкий сияющий узор, глаза воина вспыхнули, и это превращение не было простой сменой цвета радужки, а настоящим сиянием из-под век. Чем ближе Гурир подходил к заветному дубу, тем причудливей всё становилось. Шаг — и вот уже над рыцарем вызолочены контуры огромных распахнутых орлиных крыльев, ещё шаг — и змеи, дремлющие в траве, потянулись к его ногам, зачарованные и покорные. Он не просил этого, но поляна решала за него и безжалостно раскрывала чужие тайны. Ивейн глухо застонал и на миг прикрыл веки, когда в небе над кругом начали перекликаться соколы, кружащие ровнёхонько над Гуриром. Блондин бросил на Мерлина мимолётный взгляд, вскинул арбалет и вышел в круг следом за любовником. Он рассудил, что опешивший колдун застыл в нерешительности, и не стал его подгонять. Тем более, всё это время один Ивейн и ратовал за сохранение секретов. Мерлин пришёл в себя, когда перед ним мелькнула светлая шевелюра молодого рыцаря, и по инерции подался следом за ним. Оставалось только гадать, что сыграло роль? Коварная магия поляны или природная ловкость Мерлина? Но он задел ногой высокий корень дерева, спрятанный в траве у самой кромки, и упал, прокляв себя за это ещё в полёте. Он не выпустил ничего из того, что стискивал в ладонях. Но шуму было наделано достаточно: кролики раскричались, кинжал загремел о железный кувшин, и весь отряд обернулся. Артур и шестеро непричастных к магии рыцарей застыли в изумлении. — Вы… вы предали меня… — принц смотрел широко раскрытыми глазами на тех двоих, кого ещё миг назад считал своими соратниками, Мерлин пока благополучно валялся в высокой густой траве и только порывался подняться. Шестеро воинов сомкнули ряд по бокам от Пендрагона, отряд мгновенно раскололся. Арбалет, тут же воинственно вскинутый на руке сэра Леона, подстегнул гнев Ивейна. Рыцарь сию секунду закрыл собой Гурира, на которого и было направлено оружие, и повторил жест Леона, поднимая арбалет на изготовку и через прицел смотря на недавнего друга. — Прекратите немедленно! — Гурир осторожно поднял руки, он был безоружен. — Ваше Высочество, это место… эта поляна играет с нами. Вы ведь знаете, я никогда бы Вас не предал. Но Артур смотрел куда-то мимо Гурира. Он не мог отвести взгляда от лица поднявшегося на ноги Мерлина. Конечно! Глаза слуги горели золотом. И вокруг него в причудливые завитки, похожие на туман, складывалась его собственная аура, распахнувшаяся почти в драконьи размеры вокруг тщедушного парня. Камешки, которые волшебная сила нашла в траве, вращались вокруг Мерлина по правильным кольцам, пересекающимся под равными углами прямо в воздухе. — Ты колдун, — как приговор произнёс принц. Но почему-то опустил арбалет и пошёл стремительно навстречу Мерлину. Взгляд Гурира затуманился. — Они рядом, — вначале глухо пробормотал рыцарь, как будто впавший в полусон. — Они приближаются к поляне. Всё это время… рядом… Люди в белых плащах. Друиды! — он встряхнул темной головой, прогоняя оцепенение, и поднял в руках меч, разворачиваясь прочь от сэра Леона и других воинов, не веривших в его лояльность. Вот так открыть беззащитную спину — это было лучшим ответом на их сомнения. — Не время пререкаться, мой принц! Если бы мы были против Вас, мы бы не сражались плечом к плечу все эти годы! Колдунами не становятся вдруг! Это врождённый дар! И никак иначе! — рыцарь тревожно глянул на Артура, слышит ли? Но тот лишь разочарованно качал головой, почти скорбно глядя на Мерлина. — Всё это время… сколько раз! Сколько раз ты лгал мне?! Юный маг выглядел затравленно и ошарашенно. Но причина крылась не в словах принца. Голос не слушался, Мерлин заторможено моргнул и заставил себя заговорить: — Артур. Ты можешь злиться на меня, сколько угодно… сир. Но дело в том, что… Принц нахмурился, к ним двоим сейчас оказалось приковано внимание всех рыцарей его отряда, а время, если друиды действительно приближались, было не самым подходящим для наблюдения за чужими ссорами. Мысль о том, что и не до самих ссор было, он отодвинул на второй план. Какая же их ждёт битва, если он не знает, кому доверять?! — Что?! В чём дело?! Мечи к бою! — принц Камелота натолкнулся на ещё один такой же шокированный взгляд, какой миг назад он видел у своего вероломного слуги. А потом на ещё один, и ещё, и снова… — Да что с вами со всеми?! — подозревая предательство уже отовсюду, Артур поднял меч и сурово прищурился. На его скулы из-под светлых ресниц падало золотое сияние магии. — Ваше Высочество, — растерянный сэр Леон не знал, против кого ему теперь поднимать свой меч, — Вы… У Вас глаза… поляна ведь… она же… Пока Леон мямлил, Ивейн глухо, но отчётливо признал очевидное: — Ваше Высочество, сир, Вы маг. Глава 4
— Да вы что, все с ума сошли? — но праведный гнев угас, не успев толком вспыхнуть. Из ночного сумрака на поляну неторопливо выплывали люди в белоснежных плащах, словно мерцавших в лунном свете. Ступая в круг, фигуры вспыхивали, окутывались светящимися туманными завитками. Их магия не была такой яркой, как у Мерлина или Гурира, она казалась продолжением лунных лучей — бледное серебристое сияние, которое делало друидов похожими на призраков. — К оружию! — Артур отмел все лишние мысли, вскидывая меч. Рыцари повиновались, как делали это всегда. Был принц магом или нет, становилось не так уж важно, сейчас он, прежде всего, был их командиром. Прозвучал приказ, и никому не пришло в голову ослушаться. Гурир схватил Мерлина за плечо: — Ты ничего не знал, понял? Ты не знаешь о своей силе. Слуга не смотрел ему в лицо в это мгновение и не понял, обращался ли рыцарь к нему вслух или слова прозвучали в голове, да это было и неважно. Сильная рука в латной перчатке отпихнула юного чародея куда-то назад, за спину Гурира. Мерлин по-прежнему сжимал инвентарь, необходимый для сбора травы. — Омела, Мерлин! — рыцарь-маг занял оборону спиной к магическому дубу, принц, поймав взглядом это движение, приказал: — В кольцо! Живо, они не должны попасть к дереву! Рыцари рассредоточились, отрезая друидам подступы к дубу и заодно к Мерлину, который оказался в круговой защите. Маг торопливо развязал узел шнура, стараясь не отвлекаться на вспыхнувший бой. Сунув руку в мешок с кроликами, он оглянулся растерянно. Будущая жертва цапнула за палец и привела в чувство. Мерлин поставил в траву кувшин, зажав в левой руке только золотой нож. Когда кусака, вытянутый за уши, нюхнул ночного воздуха, чародей сильным коротким рывком взрезал пушистую тушку и зажмурился. Теплая кровь обагрила землю, залила штаны сидящего на коленях слуги, его руки, рубаху, кажется, даже на лицо брызнула. Маг непроизвольно содрогнулся и, выпустив из пальцев мёртвого кролика, невольно вытер руки о рубаху. Убивать ради еды было совсем другим делом и не вызывало такого тревожного ощущения в глубине груди, как жертвоприношение. Это было мерзко. Но пришлось повторить. — Две жертвы. Две, — шептал себе маг. Поднявшись с колен, когда кровавое дело было кончено, Мерлин вскинул голову. Снизу дуб казался выше некуда, а омела белела сияющими соцветиями где-то далеко в густой кроне. Нужно было лезть наверх. Послышались крики, поляну на мгновение осветила яркая магическая вспышка, и Мерлин обернулся. Двое из их отряда уже лежали на земле, Артур ожесточенно рубился сразу с двумя противниками, в руках которых были мечи, а не колдовские посохи. С другой стороны послышалась яростная брань — сэр Леон едва увернулся от разящего заклинания. — Не отвлекайся! Тролль тебя дери, Мерлин! — Гурир яростно полыхнул золотым взглядом, в котором не осталось ничего людского. — Мы справляемся. Так не подводи нас! В подтверждение его слов откуда-то из тьмы неба на друидов с грозным клёкотом бросились орлы. Крупные птицы закрывали друидам обзор, царапая острыми когтями и клювами, не давая возможности атаковать Артура. Мерлин заставил себя отвернуться от этого зрелища. На нижнюю ветку он забрался ловко, словно белка. В детстве они с Уиллом успели облазить каждое дерево в близлежащем от Эалдора лесу, и эти навыки никуда не делись. Мокрые от крови руки то и дело соскальзывали по шероховатой коре, но он стремился вверх, обдирая ладони. Пот заливал глаза, а мешок с кувшином и кинжалом бил по коленям, но маг упрямо продирался меж густых веток, забираясь всё выше. Глянув вниз с вершины дуба, чародей почувствовал, как на мгновение закружилась голова. Внизу кипел бой, но сквозь крону дерева было уже не разобраться в происходящем. Только отблески от заклинаний вспыхивали и тут же гасли, а ещё слышались крики и звон оружия. Усевшись верхом на толстую ветвь, оплетенную серебрящимися стебельками омелы, Мерлин вынул из мешка кинжал и взял его в левую руку. Запоздало вспомнил, что вовсе не в белом, но времени искать подходящее одеяние не было все равно. Вытаскивая второй рукой кувшин, маг едва не рухнул вниз. Балансируя на ветке, Мерлин все-таки умудрился одним движением отхватить пару веточек с белоснежными соцветиями и поймать их в кованое горлышко сосуда, перевел дыхание, срезал еще три пышных грозди и убрал кинжал. Этого должно было с лихвой хватить для противоядия. Спускаться с дуба было сложнее. Немилосердно саднили ладони, утрачивая цепкость. Держаться приходилось только одной рукой, второй Мерлин крепко прижимал к груди кувшин, наполненный омелой. Ноздри обжёг запах палёного мяса. Маг поморщился, но посмотреть вниз из своего положения он уже не мог. Спрыгнув на свой страх и риск, чародей не удержал равновесия на неровной почве и упал навзничь, но снова ничего не выпустил из рук. Вокруг всё ещё не утихал бой. Поднимаясь, чародей увидел, что попалось ему под ноги. Это было человеческое тело, в торсе которого зияла дыра, выжженная заклинанием страшной силы. Остатки камелотской накидки на кольчуге заставили Мерлина превозмочь ужас, он кинулся посмотреть, кто это. В первый миг он испытал облегчение, понимая, что бледное лицо с распахнутыми глазами не принадлежит Артуру. Но в следующую же секунду его скрутило от чувства жгучего горя, когда в трупе, застывшем с маской мучения вместо лица, он узнал Ивейна. Может быть, потом Мерлину и предстояло стать великим, мудрым, хладнокровным и возвышенным, но сидя под волшебным дубом у тела белокурого рыцаря, он не удержался и закричал. Совсем недавно Гурир что-то говорил о тайне и магии, о том, что он якобы ничего не знает… Всё это вылетело из головы. Осталась горечь и желание выплеснуть её на кого-то. Ощутив наращивание чужой магической силы, Гурир оказался рядом, чтобы удержать Мерлина. Рыцарь ещё не знал, не успел увидеть. И поняв это, юный маг растерялся, отступил перед предстоящей волной чужого горя, взъярившаяся в нём сила схлынула и утихла. Пальцы гудели от напряжения, надо же, он до сих пор крепко держал кувшин. Мерлин обвинил себя в малодушии, но не смог смотреть на Гурира, когда тот нашёл взглядом тело Ивейна под дубом. Юный маг зажмурился и сделал шаг в сторону Артура. Нужно было думать о прикрытии принца, необходимо было беречь его в бою, Артур его судьба, а не все камелотские рыцари. И потому маг заставил себя встряхнуться, остаться защищающей тенью за спиной принца. Он выхватил взглядом белые пятна в высокой траве — тела убитых друидов. Потери оказались неравны: один рыцарь на троих лесных колдунов. За спиной было мучительно тихо, весь фронт к этому моменту малолюдного боя вытянулся в линию, и дуб оказался на территории, остающейся пока за камелотцами. Помощь от призванных Гуриром орлов нельзя было переоценить. Мощные птицы наносили серьезные раны, магам было тяжело попасть по ним. Зелёная лента бросилась из травы и впилась в бедро одного из друидов, тот закричал, и почти моментально у него изо рта хлынула пена. Похоже, рыцарь-маг воспользовался помощью змей. Но что-то случилось, звери начали отступать, контроль над ними на время ослаб. Спину обдало жаром чужой магии, и Мерлин обернулся. Гурир стоял над телом Ивейна, его взгляд был горестным и застывшим, широкие плечи ссутулились, на опущенное лицо падали слипшиеся тёмные пряди. Воин прижимал к груди кулак и, с сиой вдавливая его в кольчугу, тёр им над сердцем. Он молчал, едва заметно покачивался на носках и всё растирал кулаком грудь. Время словно застыло. Мерлин наблюдал, как из глаз рыцаря хлынуло на лицо золотое сияние, обволакивая кожу пеленой, а через миг оно же затопило всё его тело, укутав плащом до самых пят. Губы Гурира разомкнулись, но Мерлин не слышал слов. Вязь заклинания осталась недоступна его слуху. А рыцарь не отводил взгляда от лежавшего у его ног Ивейна. Глаза убитого по-прежнему оставались открытыми. — Смотри, как я буду за тебя мстить. Мерлин не услышал бы шёпота, если бы не силился прислушаться к словам заклинания, но те уже были сказаны. И теперь что-то, помимо сияния, стало происходить с рыцарем. Его тело менялось. Кожа словно стала водой и обтекала увеличивающиеся рельефы мышц, что длилось совсем недолго. А потом на Гурире внезапно лопнула уставшая трещать ткань, и звенья кольчуги разлетелись в стороны. Немилосердно яркая вспышка магии заставила Мерлина прикрыть лицо ладонью, а прочих наоборот — обернуться на творящееся волшебство. Тот, кого они увидели миг спустя, и был Гуриром, и не был им. Человеческие руки и ноги ему заменили лапы с длинными когтями, покрытые густой чёрной шерстью. Он стал крупнее, на корпус выше любого из рыцарей, тело его теперь больше напоминало торс грифона, но стоящего на более длинных задних конечностях, из спины вырастали большие тёмные крылья. Он был магической тварью и человеком, отличался от Фрейи, так как оставался в сознании. Посмотрев на Мерлина, Гурир мысленно проговорил: — Не прогляди принца. Друиды были обескуражены, но выставили вперёд посохи, когда мощное чёрное существо бросилось на них, стремительно преодолевая расстояние в пару мощных махов огромными крыльями. Получеловек-получудовище налетело на преграду, издавая страшное рычание. Раздался треск — то был сломан один из посохов. Заклинания отлетали от чёрного поджарого тела, движущегося с ловкостью свирепого хищника. Друиды не успевали перестроить свою магию, чтобы она влияла на… монстра, на него… на Это. Отчаяние дало кому-то силы сражаться яростней, потому ещё двое камелотцев полегло. Мерлин держался рядом с принцем и прикрыть всех просто не мог. Некоторые чародеи в белом спешно скрывались в лесу. Когда в кругу не осталось ни одного друида, чудище перестало реветь и терзать лапами тело в красной от крови одежде. Монстр унялся и повернулся к дубу. Оставшееся у дерева куцее воинство вскинулось, но затем Артур опустил меч, и сэр Леон последовал его примеру. Их было десятеро, когда они покидали замок. Гаюс предупреждал, что двоих на дорогу туда и обратно не хватит. Пути назад ещё даже не начали, а в живых осталось лишь четверо: принц, его слуга, рыцарь Леон, сбитый с толку, но верный, и рыцарь-колдун, утративший человеческий облик. К чёрным когтистым лапам жались звери, а он стоял, выпятив грудь, так теперь был изогнут его позвоночник. В траве бился умирающий орёл. Гурир присел у его изломанного тела, складывая свои крылья. Одно слушаться не стало: похоже, оно было перебито и болезненно повисло большим черным перьевым парусом по левую сторону от оборотня. Он выбросил вперёд когтистую длиннопалую руку, трепет орла под ней оборвался — рыцарь добил птицу, уняв её страдания. Через миг Мерлин ощутил, как сошла какая-то невидимая глазу поволока, и лесные твари перестали внимать Гуриру, они спешно оставляли проклятый круг. Чёрное чудище двинулось к дереву, волоча за собой левое крыло. Леон уже уяснил, кто на чьей стороне, но ему стоило больших усилий не отшатнуться, Артур увидел это по его застывшим глазам. Дав Гурир пройти к телу Ивейна, принц посторонился и отодвинул рукой слугу, как прикипевшего к его спине. Когда Артур шагнул назад, Мерлин ткнулся носом в его затылок. В голове лениво заворочались какие-то слова придирки, но для них было не время и не место.
Обратное превращение происходило значительно быстрее. Гурир просто стал падать на колени, и когда они коснулись земли, он был уже человеком, нагим, но крылатым. Одна рука осталась звериной, длинной, чёрной и когтистой. Видно, полученные повреждения не давали ему до конца вернуться в свой обычный вид. У Мерлина мелькнула мысль, что ещё не известно, какой из видов у рыцаря обычный. — Возвращайтесь в Камелот, сир. Омела может завянуть, — голос Гурира звучал обыденно и спокойно. — Я сам похороню павших. Уведите их коней. Слова об омеле не были правдой. Но, похоже, он не собирался идти с отрядом назад. Мерлин, слышавший чуть больше о чужой личной жизни, чем следовало бы, пошёл к нему навстречу и проигнорировал выставленную в сторону руку оборотня. Он остановился только под тяжёлым взглядом Гурира, глаза которого снова были людскими. — Ты должен вернуться, Гурир. Там ведь Кай. Ивейн говорил, что за его братом больше некому смотреть. Рыцарь кивнул, движение головы вышло как у пьяного. — Знаю. Я приду потом. Крыло заживёт. Таким я не смогу показаться. Ты пригляди за ним пока, добрый Мерлин. Слуга отчаянно пытался прочитать в чужом сознании или просто во взгляде, вернётся ли Гурир в самом деле? — Это во многом зависит от Артура и Леона, — прозвучал в голове Мерлина чужой голос. — Его секрет нужно сохранить! Артур! — в голосе юного колдуна было столько боли, что принц едва не оскорбился. — Как может быть иначе?! Похоже, за всем этим о новостях насчёт самого принца немного позабыли. Сэр Леон заметил, что все взгляды устремлены на него, и уверенно кивнул. Отчасти происходящее было одой дружбе и верности, отчасти — прямой её противоположностью, если думать об Утэре Пендрагоне и его мнении относительно любого проявления магии. С поля возвращались только трое. Мерлин лелеял кувшин с добытой омелой, который засунули в запятнанный кровью холщовый мешок. Хотелось верить, что там лишь кроличья кровь. Золотой кинжал остался где-то в траве. Но это никого не тревожило. По ту сторону леса всё ещё умирал от проклятия король, которому нужна была помощь. И маленький отряд не мог рассиживаться. Помня о том, как на поляне Гурир перестал контролировать зверей и те прянули в стороны от колдуна, Мерлин старался думать, что сопровождавший их полночи в пути горестный волчий вой не имеет никакого отношения к оставшемуся на поляне Гуриру. Но стоявшая перед глазами картина… вид того, как мужчина со сломанным крылом баюкает в руках пахнущий горелым мясом труп своего возлюбленного, прочно врезался в сознание. Когда над лесом занималась заря, они были уже на половине пути к Камелоту.
Трое возвращавшихся подавленно молчали до самого замка. Все произошедшее казалось дурным сном. Слишком многое успело случиться за последние сутки, и сознание отказывалось воспринимать реальность. Проклятый король, колдовская поляна, Ивейн, светящиеся орлиные крылья над Гуриром, магия в изобилии, золотящая мир вокруг. Призрачные фигуры в белом, звон оружия и магические вспышки, золото в глазах принца, пряный аромат омелы, и тяжёлый запах крови, и пугающе сладкий — сожжённой плоти. Неподвижные светлые глаза белокурого рыцаря и горестный звериный вой… Всё смешалось, переплелось в путаный клубок смазанных воспоминаний, словно это случилось месяцы назад. Когда они достигли замка, близился полдень. Едва спешившись, Артур направился в комнаты отца, коротко повелев Мерлину немедленно отыскать лекаря и отдать ему цветы омелы. Казалось, что с болезнью Утэра замок словно вымер, погрузился в мрачное оцепенение вместе со своим правителем. В коридорах залегла тишина, нарушаемая лишь треском факелов и звуком шагов. Мерлин невольно поежился, в одиночестве проходя по безмолвным галереям. Гаюс был у себя, оставив больного на кого-то ещё впервые за последние сутки. Когда в комнату ворвался Мерлин, покрытый засохшей кровью и царапинами от ветвей, старый лекарь едва не вскрикнул и чудом удержал в руке склянку с бодрящим настоем. — Я в порядке. Кровь не моя, — выпалил маг, предупреждая вопросы Гаюса и спеша его успокоить, и осторожно опустил на стол кувшин с омелой, извлеченный из окровавленного мешка. Белые соцветия слабо сияли в полумраке комнаты. Волшебные растения всю дорогу тряслись на дне кованого кувшина и выглядели жалко, трудно было состыковать в сознании людские потери, ценой которых они были добыты, с горстью мятых лепестков. — У вас получилось, — голос старика прерывался от волнения. — Да, — только сейчас юный маг почувствовал, насколько он измотан. Ему еще предстояло сообщить Каю, что старший брат погиб в бою за жизнь короля. И впереди был разговор с Артуром, узнавшим тайну Мерлина… С Артуром, который тоже оказался чародеем. — Гаюс, теперь ты сумеешь составить противоядие, правда? — Мне понадобится твоя помощь. Проклятие было очень сильным, без магии нам не обойтись. — Вы узнали, кто это сделал? Ведьма? Одна из тех, кто успел скрыться в лесах? — меньше всего Мерлину хотелось говорить об их путешествии, потому он начал спрашивать первым. — Не совсем. Она из местных, селянка, — лекарь нахмурился, осторожно растирая цветы омелы в деревянной чашке. — Но… Как же так? — Её сын — тот самый рыжий новобранец, который погиб на тренировке от разрыва сердца. Очевидно, несчастная лишилась рассудка от горя и винила во всем Артура. — Каким образом обычная женщина могла использовать такое мощное заклинание, Гаюс? — Боюсь, все не так просто. Похоже, не обошлось без помощи сильного мага. Разве мало колдунов, желающих отомстить Утэру? Любой из них мог бы подчинить себе сознание безумной женщины. А может, она добровольно попросила помощи у чародеев. Мерлин, послушай меня, — старик убрал с огня ёмкость с закипевшей водой и окинул названного племянника серьезным взглядом. — Теперь ты должен быть вдвойне осторожен. У короля только прибавится подозрительности и ненависти к магам, раз уж его сумели проклясть в стенах собственного замка. Не нужно объяснять, что случится, если вдруг кто-нибудь узнает о твоей силе? Мерлин покачал головой, рассеянно растирая в пальцах листок перечной мяты. А что случится, если Утэр узнает о силе своего сына? Перед глазами снова встала картина, увиденная на поляне. Нечеловеческий взгляд принца, золото магии в его глазах. Утэр ненавидел волшебство всем своим существом, а оно, словно в насмешку, окружало его, пробуждаясь в самых близких людях. Сначала Моргана, потом Артур. «Если окажется, что и король тоже колдун, не терпящий соперников… значит, мир точно сошел с ума!» — Мерлин! — А? — маг моргнул, стряхивая оцепенение, и через силу улыбнулся лекарю. — Да, Гаюс, я понимаю. Я буду осторожен. — Действительно осторожен, а не как обычно? — уточнил старик. — Да. — Хорошо. Будь добр, запри дверь и прочитай над настоем вот это заклинание, — старик протянул Мерлину кусок пергамента, мелко исписанный рунами. — Нам лучше поспешить. Но через миг рука Гаюса вдруг прижалась ко рту Мерлина. — Нет. Сначала почитай его в сторонке. Как перестанешь запинаться, подходи. Только давай поживей!
Утэра спасли, омела подействовала, как и ожидалось. Мерлин взял на себя труд поговорить с Каем. Сокол, сидевший на окне его дома, принёс вести мальчику раньше, чем это сделал молодой маг: к птичьей лапе был примотан кусочек ткани с туники Ивейна. Заботиться о будущем рыцаре не особенно требовалось, в чём-то он был даже самостоятельней Мерлина, который собирался приглядывать за братом погибшего до возвращения Гурира в Камелот. Не хотелось думать о том, вернётся ли рыцарь-колдун в самом деле. Смотреть на Кая тоже оказалось делом не из лёгких: тот был слишком похож на старшего брата, словно его точная копия, только более юная. И, конечно, Кай не плакал. Пока Мерлин не ушёл. В то время, когда слуга совершал визит в нижний город, принцу тоже было не до скуки. Только Артур поздравил отца со счастливым выздоровлением, как всю радость от собственной победы отравил загадочный Голос. — Ну, что, комок магии? Ликуем? О! Ты же не против, если я буду звать тебя так? Комок. Магии. Это отражает правду о тебе не меньше, чем твоё собственное имя. Как жаль, что ты прежде не знал! — Он заходился в восторге и захлёбывался в самолюбовании. — А я ведь самоотверженно помалкивал! Ты оценил? Цени! Мы бы побеседовали с тобой об этом ещё раньше! Мм! Знаешь, твоя магия — это что-то! Вкуснотища! Жаль, что ты ничего не сможешь с ней сделать. Голос выступал с монологом, принц не отвечал ему, тем более, вокруг были люди. А сам Артур уже накрепко уяснил, что он один слышит издёвки. — Да, ты ничего не сможешь с ней сделать. Но не то, чтобы избавиться от неё! Хотя и этого ты не можешь. Я хотел сказать, ты едва ли представишь с помощью твоей магии ту же угрозу, как один из твоих железных мужиков. Гурир, верно? Помнится, он больше всех тосковал, когда лошадиные трупы всплывали на другом брегу реки через несколько дней после той знаменательной охоты! К слову, ты даже не почесался тогда, ведь какие-то кони — это не повод для грусти будущего короля, так? Да ты живодёр! Охохо! Как же сохранить баланс? Вот Мерлин, к примеру. Всё таскается за тобой. И зверей ему жаль. Тебе — нет. Ему — да! Ничего не напоминает? Принц успел добраться до своих покоев и закрылся, оставшись в блаженном одиночестве. Приятно было обнаружить, что плотник заменил замок на двери. — Ты, что ли, тот дед с единорогом? — огрызнулся Артур. — Твоё Высочество решили поддержать разговор? Ну, нет. Пендрагон! Как не совестно? Этот хранитель — рохля по сравнению со мной! Голосу что-то показалось крайне забавным, и он зашёлся в хохоте. Артур покачал головой, тяжко вздыхая. Попытки зажать уши, чтобы не слышать смеха, ни к чему не приводили, это Артур уже знал. Он откинулся на кровати и прикрыл глаза ладонями, кожу на них саднило. Часть вчерашнего боя он провёл без перчаток, не помня о том, когда успел их потерять. Ночь была бессонной, пришлось повоевать и к тому же долгий путь проделать верхом. О моральных травмах принц вообще не думал, предпочитая считать, что рыцари не ноют, но усталость от того никуда не исчезала, камелотец был измотан и физически, и морально. Несмотря на то, что за окном сияло солнце, а время только перевалило за обед, Артур думал над тем, чтобы заслуженно отдохнуть и провалиться в сон эдак до новой зари. — Тебе пели колыбельную кормилицы? Я к тебе обращаюсь, Пендрагон! О! Да. Комок магии! Открой рот и ответь мне! Ну! Тебе пели? Я же знаю, твоя мать умерла. Кормилицы тебе пели? Как было с её стороны бесчестно бросить труды по воспитанию сорванца на чужие плечи, да? — Не смей даже заикаться о моей матери! — принц сел на кровати, понимая, что грозил воздуху кулаком, но разве можно было промолчать? — Кем бы ты ни был, не смей! — Предсказуемо, — скучающе проворчали в его голове. — Ну, ладно, достаточно. В конце концов, я не за тем отвлёкся от дел на твою нервную персону, принц. Скажи-ка мне, Артур Пендрагон, ты знаешь, что такое гейс?
Когда Мерлин вернулся в замок, его уже слегка пошатывало от усталости, и хотелось только одного: дойти до своей каморки, рухнуть на кровать и спать долгим сном без сновидений, стереть из памяти все воспоминания о последних сутках. Но этим желаниям не суждено было исполниться. На полпути к желанной цели маг встретил Гвен. — Мерлин, добрый день! А я как раз за тобой. Артур тебя ищет. Чародей только вздохнул. Интуиция подсказывала ему, что ничего хорошего принц ему не скажет. Неужели Артур решил не откладывать неприятный разговор о колдовстве? — Иду. Спасибо. Девушка кивнула, проводив мага сочувственным взглядом. С её точки зрения, в длительном отдыхе нуждались оба — и принц, и его слуга. Открыв дверь комнаты Артура, Мерлин с опаской глянул на камелотца. Тот был бледен, видимо, от усталости, и хмур, в его глазах читалось смутное беспокойство, но голос был ровен. Пожалуй, даже слишком. — Мерлин, сходи на кухню за ужином. — Хоро… — Стоять. Пусть мне приготовят… ээ… трюфели? Вопросительная интонация в голосе принца удивила Мерлина. Артур что, советуется с ним по поводу своего меню? Как оказалось, советовался принц сам с собой. Кивнув, он продолжил: — Да, трюфели. И молодое вино. С медом, мятой и анисом. Тьфу, гадость. Нет, не надо анис, я его ненавижу. Ну, ладно, анис так анис! Его тоже добавь. Маг опасливо отодвинулся поближе к двери. Похоже, на принца вновь накатило его странное безумие. Теперь он начал спорить сам с собой! — Мерлин, ради богов, ты понял, что я сказал? Трюфели и вино! И найди мне сухие травы. Ммм… Мандр… что? Мандрагору? Да. Вот её! Ещё розмарин, можжевельник, фиалки и розу. Эту смесь бросишь в камин. Блеск! У меня в комнате будет вонять жженой травой… что ещё для счастья надо?! Чародей кашлянул, привлекая внимание принца, беседующего с самим собой, бурная жестикуляция Артура только усугубляла тревогу за его здоровье. — Точно в камин? Может… — Не может. Давай, вперед. Ровно к полуночи жду тебя обратно. Ты сегодня ужинаешь и ночуешь здесь. И не дай боги, опоздаешь, Мерлин!
Чародей выскочил из комнаты. Похоже, он был очень рад поскорее избавиться от общества чудящего Артура. Принц ругнулся и схватился за голову, застонав так выразительно, словно его мучила зубная боль. — Не ной. Я требую от тебя сущую ерунду. Ужин. Какая тебе разница, из чего он состоит? — Отравить меня решил? — блондин рухнул на кровать, раскинув руки по сторонам, и уставился в балдахин. Диалоги с невидимым собеседником продолжались. Столь странная трапеза была решением Голоса. — Какой ты неприятный, Пендрагон! Ворчишь и ворчишь! Волосы от тебя дыбом. Фу! Артур самодовольно рассмеялся, ему было лень возмущаться, он очень устал. — Знаешь, что я подумал? Пора открыть глаза на то, какой ты мерзкий тип, а потому… Только закрывшиеся глаза принца, выслушивающего следующую идею истязателя, изумлённо раскрылись. — Ну, нет. — О, да!
Принц пробирался в кухню. В мешке он нёс ужа, которого разозлил тряской. Добравшись до места, он переселил змею из мешка в большой пустой чан и накрыл его крышкой. Артур притаился в нише и ждал. Через пару минут вернулись поварихи, до чана с сюрпризом одна из них добралась не особенно быстро, у принца, старавшегося не шевелиться лишний раз, начали затекать ноги, но когда рука пышной женщины потянулась и сдвинула крышку с места, разозлённый уж дал о себе знать. Он зашипел, завертелся, начался жуткий шум, в основном созданный воплями поварих. Та, что нашла подарок, опрокинула металлическую ёмкость на пол и пнула от себя подальше, её товарки раскричались за компанию ещё до того, как поняли, что к чему. В такой момент не так-то просто было сходу отличить безобидного ужа от ядовитого гада, впрочем, Артур был уверен, поварихи раскричались бы и так. Воспользовавшись суматохой, принц исчез из ниши и направился прочь от кухни. — Их там было четверо. Значит? — Значит, Пендрагон, до полуночи тебе осталось испугать ещё шестерых, и твой десяток мерзостей будет собран. Но время не ждёт! Ты же помнишь об ужине в полночь? — Времени не так много, мне ещё нужно придумать, кого и как именно пугать, чтобы меня не заперли подлечиться вместо ужина! — наследник шёл по коридору и говорил с пустотой. — Не бросаться же на всех подряд! — Да, надо поторопиться, противное высочество. Ха! Придётся слегка изменить условия игры. Будешь пугать каждого встречного! Без исключений. — Это плохая идея! — Это славная идея, Артур! Я же иду тебе навстречу! Берегу твоё время! А не то… — Да, да, я помню, — устало махнул рукой принц. На этот раз Голос грозил ему тем, что если принц ослушается, Моргана ослепнет. Тем самым Он спасёт хотя бы её одну от того, чтобы она не видела, какой мерзкий тип обретается поблизости! — Видишь, на какие труды ты идёшь ради чужих глаз! Я подумаю, может быть, ты исправляешься? Но не разочаровывай меня. — Да уж. Моргана даже спасибо не скажет. И наверняка узнает, что я весь день ношусь по замку, как проклятый… — Ну, почему же как? — заметил игриво Голос. — …и кидаюсь на людей… — мрачно продолжал Артур. — То-то она мне благодарности за свои глаза отвесит! Её языком бы врагов рубить. Принц вдруг остановился и недобро улыбнулся. Пока ему никто не встретился, он решил сам повлиять на ход событий и направился прямиком в комнату леди Морганы. Если ему приходится пугать людей по чужой нелепой прихоти, так хоть совместит обязанности и удовольствие! Как он обнаружил позже, комната воспитанницы Утэра была открыта. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, принц Пендрагон, не мешкая, полез в её шкаф. Пугать, так от души! Порой Артур становился до крика добросовестным.
Как выяснилось, принести принцу то, что он требовал на поздний ужин, оказалось не просто. Повариха, встреченная в коридоре у кухни, уставилась на него, как на трехрукого, когда Мерлин сообщил ей, что именно Его Высочество желает. — Трюфеля эти — вонючая дрянь. Готовить долго, а есть нечего, — решительно заявила полная женщина, сурово глядя на ушастого слугу, словно это он вбил желание пробовать незнакомые яства в голову принца. Впрочем, быстро сменив гнев на милость, повариха пообещала приготовить соус из трюфелей к мясу. Мерлин кивнул. С его точки зрения, не было никакой разницы, в каком именно виде трюфели будут поданы, как соус или отдельное блюдо. Тем более, что юный маг вообще смутно представлял себе, что это такое. С вином все оказалось сложнее. Ничего, настоянного на анисе или мяте, на кухне не наблюдалось. Коротко вздохнув, Мерлин поблагодарил повариху и направился к Гаюсу. Придворный лекарь, слушавший племянника поначалу вполуха, к концу тирады отложил в сторону фолиант. — Мерлин, ты уверен, что ничего не перепутал? — Конечно, уверен, Гаюс! — Трюфели, молодое вино, настоянное на анисе и сухие травы. Роза, фиалка, можжевельник, мандрагора?! Я ничего не упустил? — Мята и мед, — чародей устало опустился на стул. — В вине должен быть анис, мята и мед. — И ты не знаешь, для чего все это нужно? — Да откуда мне знать, Гаюс! Я же говорю, он не в себе. Ты поможешь, правда? Потому что я не представляю, где искать все это до полуночи, если не у тебя! Старик окинул Мерлина суровым взглядом. — Если бы ты чаще открывал книгу трав и помогал мне, ты бы знал, что… — Гаюс, ради богов! — маг нетерпеливо перебил лекаря. — Как будто у меня есть такая возможность. Василиски, омела, проклятья, сумасшедший Артур… Я потом все прочитаю, честно. Но сейчас я тороплюсь, правда. Давай просто поищем нужное в твоих запасах. — Хорошо, — наверное, Гаюс не согласился бы столь легко прервать лекцию, знай он, что Мерлину предстоит разделить этот странный ужин. Спустя четверть часа лекарь вручил юноше небольшой мешочек, пряно пахнущий разнотравьем, и бутылку с полупрозрачным настоем. — Вот это добавишь в вино. Не смотри так, это анисовый настой с мятой. Половину на кувшин вина. И не кидай в огонь много трав, достаточно пары щепоток. — Что бы я делал без тебя! — Мерлин благодарно улыбнулся. До полуночи было ещё несколько часов, а ему оставалось всего лишь добавить настой в кувшин и подбросить в камин смесь ароматных трав. Когда Мерлин спустился в кухню за вином, он едва не оглох от невообразимого гвалта. Женщины голосили так слаженно, словно репетировали эти вопли заранее. — Надеюсь, это не из-за необходимости готовить трюфели, — пробормотал ушастый слуга, прибавив шаг. Среди кухарок и поварих царило состояние, близкое к истерике, и выяснить причину удалось далеко не сразу. Наконец получилось узнать у всхлипывающей молоденькой служанки, что вызвало такую панику. Старшую повариху чуть было не укусила змея! Конечно же, гадюка, которая неизвестно как забралась в чан. И, наверное, у них здесь гнездо, и гады вот-вот ринутся из всех щелей, раз уж смогли пробраться даже под крышку кастрюли! — Гадюка? — чародей удивленно поднял брови. Сомнительно, чтобы в замок проползла ядовитая змея. — Да. Вон там! — девушка снова испуганно всхлипнула. Мерлин решительно подошел к чану, лежащему вверх дном. На ходу маг стянул с себя куртку, в которую приготовился ловить гада. Лучше бы это была просто змея, чем что-то волшебное. Держа в одной руке куртку, другой рукой Мерлин перевернул чан на бок, вызвав новую волну истерического визга со всех сторон. Однако никто не спешил выпрыгивать наружу. Поморщившись, юноша заглянул в чан и рассмеялся с облегчением. Ну как же, гадюка! По округлому металлическому нутру посудины метался испуганный уж. Ловко поймав извивающуюся змейку, чародей развернулся к женщинам. — Он не ядовитый. Это просто чья-то шутка и всё. Несмотря на отсутствие какой-либо угрозы, Мерлина провожали, словно героя. Решив, что вернется за вином чуть позже и еще раз напомнит, что принц непременно желает на ужин трюфели, маг направился к черному ходу, чтобы выпустить на волю несчастного ужа. Вечер странных шуток в Камелоте только начинался.
Артур уже начал дремать в шкафу, опершись спиной о стенку. Вокруг было темно, мягко и приятно пахло цветами, отгонявшими насекомых от тканей. Но его разбудил шум шагов. В первый момент принц растерянно озирался, потом вспомнил о своей затее и приготовился пугать Моргану — стал ждать, когда девушка подойдёт поближе к шкафу. Тут уж он непременно доведёт её до обморока! Но она не просто подошла близко… дверцы шкафа начали открываться. Ловя момент, Артур, удивлённый такой прытью, с ревом бросился наружу. Раздался женский вопль, ему в лицо полетело платье. Путаясь ногами в ткани, Артур сдернул с головы бархат, тонко пахнущий цветами, и увидел спину убегающей Гвиневры. — О, ну, нет! — протянул расстроенный принц, бросившись за ней в обнимку с платьем, — Гвиневра! Погоди! Куда там! Её уже и след простыл. Эффект неожиданности работал на славу. Принц замер хмурой тучей в дверях, в голове звучал чужой захлёбывающийся хохот. — Ну, конечно, давай, задавись там, — пробубнил принц себе под нос. — Артур? — справа от открытой двери остановился Утэр. Можно было подумать, что король в совершенстве овладел искусством бесшумно подкрадываться. — Отец… — принц приосанился, всё ещё прижимая к себе дамский наряд. — Ты пугаешь меня, — пробормотал король, оглядывая сына. — Зачтено! — радостно отозвался Голос в голове в ответ на безмолвный вопрос принца. — Осталось устрашить четверых! — Она… я… просто я ненароком напугал служанку, вот и вышло… Но это полностью моя вина! — Зачем ты вообще сюда пришёл, Артур? — Поговорить с Морганой, конечно, — закивал принц, принимая, как он думал, очень убедительный вид. — Странно. Она ведь в зале, сегодня прибыл посол севера, обсуждать подробности визита северного герцога. Тебе тоже стоит присутствовать, Артур. — Давай, принц! Напугаешь сразу и посла! Прекрасно! — Но ведь необязательно? Просто… мне немного не по себе после похода. Это счастье, что ты уже здоров, отец, но не лучшим будет сидеть с бледным видом перед послом севера, верно? — Верно, Артур, — Утэр с сомнением поглядел на него. — Ладно. Ступай. Принц так обрадовался, что тут же дёрнулся бежать. — Артур! — Да, отец? — Платье. — О, конечно! — принц засуетился, вернулся в комнату Морганы под пристальным взглядом короля и оставил одеяние из синего бархата на её кровати. Утэр утвердительно кивнул и ушёл. Оставшись в одиночестве, Артур тяжело выдохнул, проводя ладонью по лицу. — Безумие какое-то, — он сел на кровать и положил потяжелевшие от усталости руки на колени, бездумно глядя перед собой. — Четверо! — напевно заявил Голос. — Встал и пошёл наружу! Давай, давай! Не спорь! А то я сейчас ещё что-нибудь придумаю! — Всё, всё! Иду! — принц подскочил с места и нарочито бодрым шагом пошёл к выходу из замка. Как оказалось, он удачно улучил момент, так как по пути Артуру не встретился никто. Принц приободрился, вдохнул глубоко, упёр руки в бока, оглядывая почти безлюдную площадь. Только в отдалении молодая мать вела за руку говорливого ребёнка. — Вот ещё двое, — вкрадчиво сообщил Голос. — Ты шутишь?! Красавица и малец?! — С чего бы? В путь, вредный Пендрагон! Даже дети должны знать, какой мерзкий король перепадёт на их век! Артур измученно застонал, но пошёл вниз по лестнице навстречу молодой женщине и её шумному карапузу. — Мама! Принц, принц! — восторженно завопил ребёнок и, вырвав руку из пальцев матери, радостно понёсся навстречу тому, кто через миг готов был довести его до слёз, переходящих в нервную икоту.
Похоже, сегодняшний вечер был славен тем, что Мерлина постоянно преследовали женские крики, словно замок в одночасье сошел с ума. Едва чародей миновал покои леди Морганы, как в боковой галерее раздался дикий девичий визг. Мерлин резко развернулся, ринувшись на помощь. И тут его едва не сбила с ног Гвен, вылетев из-за угла прямо на лопоухого мага. Он на силу удержал в руке импровизированный мешок из собственной куртки, в котором подозрительно затих уж, пойманный в кухне. В глазах служанки плескался такой откровенный ужас, что Мерлин даже немного растерялся. Он не представлял, что могло так напугать подругу, которая, несмотря на кажущуюся беззащитность, была вовсе не робкого десятка. Явно не ещё одна змея. — Тише, тише, Гвен, — чародей осторожно привлек к себе девушку свободной рукой, успокаивающе гладя тёмные кудри. Гвиневра тяжело дышала, словно преодолела бегом не один этаж замка, и сбивчиво бормотала: — Шкаф… Я хотела повесить платье Морганы в шкаф, а там… Оттуда… Вдруг… — Что? — Мерлин дернулся, готовый услышать, что оттуда ринулись решившие мстить друиды или очередная безумная старуха с проклятиями. Даже то, что в шкафу обнаружился целый клубок змей, казалось уже уместной новостью, но правда превзошла все ожидания. — Там, — Гвен постепенно успокаивалась, и страх в ее темных глазах сменялся удивлением. — Мерлин, кажется, там был Артур. — Что? В смысле, в комнате Морганы? — Не в комнате! В шкафу! Я открыла шкаф, а он… Выскочил! — Так, — чародей поудобнее перехватил куртку. — Так… На тебя выскочил Артур. Из шкафа Морганы. Ты уверена, что тебе не показалось? Может быть, ты просто… — Да нет же, — девушка мотнула головой. — Это был он! Я испугалась и закричала, не ожидала, что там кто-то есть. Но сразу не поняла, кто это. А вот теперь вспомнила очень чётко. Мерлин растеряно уставился на Гвен, не зная, что думать. Едва ли реально перепутать наследного принца с висящим в шкафу дамским нарядом, тем более, если он ещё и выскакивает прямо на тебя. С другой стороны — Артур и шкаф? Мерлин, конечно, часто думал о том, что у принца не всё в порядке с головой, особенно в последнее время, но даже при всём этом было сложно представить прятки в чьем-то шкафу в исполнении Артура. Юный маг поневоле вспомнил все глупости, которые с недавних пор вытворял наследник Камелота: купание в кольчугах и латах вместе с целым отрядом, требования о непременном присутствии слуги в его кровати ночью, песни в коридорах. Что ж, на фоне всего этого выходка со шкафом уже не казалась странной. Не страннее прочих. — Мда, — Мерлин задумчиво взъерошил волосы на затылке. — С чего бы начать? Знаешь… Наверное, я схожу за успокоительной настойкой к Гаюсу. Только… ты не боишься змей? — Нет, — Гвен приподняла брови, удивляясь неожиданной смене темы. Она уже успела окончательно успокоиться и даже мысленно отругать себя за побег. — Тогда пойдем, выпустим его на волю, — Мерлин извлек из куртки пригревшегося там ужа. — Кто-то принёс его в кухню и бросил в чан. Паника поднялась дикая. Только, знаешь, по-моему, он испугался сильнее. Я бы на его месте точно потерял голову от страха. Чародей непринужденно болтал, отвлекая девушку от пережитого потрясения. Сам того не осознавая, он весь вечер исправлял подневольные злодеяния Артура.
Испуганный карапуз с рёвом кинулся к своей матери, дёргая её за подол. — Мама! Мама! Он сказал, что пожарит меня и съест!!! Молоденькая женщина рассмеялась, стреляя глазами в сторону принца и попутно утешая ребёнка небрежным поглаживанием по пшеничным кудрям. — Он шутил, Галахад! Принц приближался к камелотской красавице, оставаясь очень серьёзным. Поджав губы, он остановился рядом, скрещенные на груди руки добавляли ему солидности, как он думал. — Хорошо, что я встретил вас. Вы из Камелота никуда не собираетесь? Женщина поначалу едва не стала оглядываться, к ней ли обращаются? Но вокруг больше никого не было. И она несмело улыбнулась: — Никуда, Ваше Высочество. — Вот и хорошо. На Вас донесла соседка, Вы обвиняетесь в магии и завтра Вас сожгут. Женщина побледнела и зашаталась. — Уоу! Стоять! — Артур подхватил падающую женщину, ребёнок рядом снова зашёлся рёвом, цепляясь за подол обморочной матери. — Осталось двое, — пробормотал Голос. — Интересная находка, Пендрагон. Нда. Оригинальный метод. Ты зверь! Пугать таким в Камелоте… Женщина попыталась сфокусировать взгляд и упёрлась им в Артура. — Вы знаете, я теперь в упор вижу, что обознался. Простите. Дикий взгляд зелёных глаз был ему ответом. Женщина вцепилась в рубаху принца, пытаясь твёрдо встать на ноги. Она всё ещё была бледной. Ребёнок по-прежнему надрывался. — Ваше Высочество, — голос её звучал слабо, — Вы… — что «Вы», она не стала уточнять. Артур криво улыбнулся, пытаясь показаться милым. — Может быть, воды?
До полуночи Артуру ещё раз попался Утэр. Принц кинулся на короля из-за угла, услышав приближающиеся шаги, и по наущению Голоса определив «кого бы там ни было» первым встречным, как того требовали правила игры. Голос милостиво засчитал в свой десяток повторное нападение на одну и ту же персону. Король проводил Артура подзатыльником. Наследнику повезло, Утэр был в приятном расположении духа и ограничился несерьёзными угрозами в адрес переутомившегося сына. С Гаюсом эффект неожиданности не помог. Старик поднял на Артура недоумевающий взгляд, но не более того. Пришлось отступить. Расстроенный сегодняшними глупостями в собственном исполнении, принц возвращался к себе в комнату. «Десятку напуганных» завершил караульный, на которого принц совершенно справедливо сорвался за сон на посту. — Десять! — радостно загомонили в голове Артура. — Всё, всё, я больше ничего от тебя сегодня не хочу! Ты только про ужин не забудь. И про его правила. Умолкаю! — и Голос на самом деле затих. Принц сбился со счёта, сколько часов он провёл без сна. Вздорные идеи колдуна-невидимки измотали его окончательно. Ужинать не хотелось, оставалось только желание мгновенно лечь спать. Но когда Артур открыл дверь своей комнаты, в нос ударил запах жжёных цветов и трав. Он был так силён, что принц невольно закашлялся. Отмахиваясь от завитков дыма, камелотец прошёлся к окну, спешно открывая его створки. — Мерлин! Какого тролля?!
— Я тут ни при чем! Ты сам мне приказал найти смесь трав и кинуть в огонь. Я кинул, — морщась, Мерлин отошел от камина, куда несколько мгновений назад отправил предписанные Гаюсом пару щепоток сухих трав. Результат превзошел все ожидания, комнату мгновенно заволокло ароматом, от которого кружилась голова. — Я не просил сжигать целый стог! — Там вовсе не стог, — буркнул чародей, подходя к столу, где уже ждал ужин. О том, что заказанные трюфели тоже имеют весьма необычный и сильный аромат, ни Мерлин, ни Артур пока не знали. — Прекрасно, — принц оставил окно распахнутым настежь и уселся в кресло. — Надеюсь, с ужином ты ничего не перепутал? — Нет. — Тогда садись. — Несправедливо, что я должен терпеть это все по твоей прихоти, — возмутился Мерлин, разливая по кубкам вино. Будь это обычный ужин, роптать было бы не на что. Но сейчас слуга вовсе не был уверен, что хочет разделить с Артуром его трапезу, состоящую из непонятного блюда и вина, куда Мерлин щедро добавил мед и настой. Что получилось в итоге, маг не знал, и пробовать результат своих трудов вовсе не стремился. — Еще как справедливо! — Артур принял наполненный кубок, принюхался и скривился, уловив пряный аромат анисовых зерен. — Гадость… Ты, Мерлин, мой слуга. И если уж я это терплю, то ты тем более должен! — Но ты же сам приказал все это принести… сир! — буркнул маг, чуть сбавляя обороты. — Тихо! Хватит причитать, ну чего ты раскапризничался, как девушка? Поесть, выпить вина и поспать на королевском ложе. Не слишком обременительная задача. Даже ты способен с ней справиться. Некоторые, между прочим, почли бы за честь разделить со мной ужин. — Ну да, они же не знают, из чего он состоит, — пожал плечами Мерлин и снял крышку с подноса. К жженым травам прибавился запах жареного мяса и острый сильный аромат грибов, осени и влажной от дождя земли. — Ты уверен, что это съедобно? — с подозрением принюхиваясь к блюду, протянул принц. — Послушай, я их не готовил, хочешь выяснить подробности, можно спуститься в кухню и спросить. Только вот уже полночь. И там никого нет. Стоит ради этого тормошить кухарок в кроватях? Артур бросил на слугу хмурый взгляд, но от визита в спальни к поварихам отказался. Ужин начался в молчании. Мерлин думал, что принц захочет расспросить его подробнее о случившемся на поляне, но Артур безмолвствовал. Было бы крайне неразумно напоминать ему о проявившейся магии, выдавая себя с головой. Гурир пожертвовал тайной ради того, чтобы Мерлин сохранил свою, и юный маг вовсе не стремился добиться того, чтобы эта жертва оказалась напрасной. У Артура были свои причины не начинать рисковую беседу. Он вспоминал испуганные глаза своего слуги и собственную силу, золотящую мир вокруг. Уж если он сам не подозревал о таящейся в нём магии, то что говорить о Мерлине? Этот недотепа не может даже убедительно солгать без того, чтобы не угодить в колодки. Столько времени скрываться в замке и ни разу не выдать себя? Нет, кто угодно, но не его непутевый слуга. Впрочем, кое-что Артур все-таки спросил: — Мерлин, скажи, ты знаешь, что такое гейс? Чародей поднял от тарелки удивленный взгляд. Он смутно помнил, что не так давно где-то слышал или читал об этом, но сосредоточиться на мысли не удавалось. Голова немного кружилась от острого запаха сухих трав и трюфелей, а молодое терпко-сладкое вино с пряностями и медом, по-видимому, оказалось крепче, чем Мерлин предполагал. Единственное, что чародей помнил наверняка, так это то, что "гейс" — слово магическое. Значит, простой эалдорский парень никак не может знать таких понятий, пусть даже он и обнаружил недавно, что в нем дремлет колдовская сила. Мерлин отрицательно покачал головой. — Нет. А что это? Ответом ему послужило неопределенное пожатие плечами.
Постепенно количество вина в кувшине убавлялось, а ужин становился веселее. Молчание сменилось непринуждённым разговором о грядущей свадьбе Гвалхмэя, когда захмелевший Мерлин, не удержавшись, все-таки спросил у принца о его сегодняшней выходке в комнате Морганы. Артур не стал распространяться о причинах, зато принялся обстоятельно пересказывать свою встречу с Гвен и отцом. Мерлин фыркал, смешно вскидывая брови, у него давно горели скулы, губы и уши, а голова кружилась так, словно он в одиночку опустошил, по крайней мере, кувшин вина. Взгляд принца стал блестеть, как в лихорадке, рот тоже стал ярче, светлая кожа горела, словно он перегрелся на солнце. Запахи давили на обоняние так яростно, что сама кровь закипала и быстрее разгонялась по жилам. Вино с добавками оказалось коварней обычного. И хотя оба давно оставались без сна и отдыха, трапеза странным образом бодрила их и в то же время отбирала чёткость ощущения реальности, делая её похожей на сон в летнем зное. Постепенно и Артур, и Мерлин начали замечать то, что не следовало бы обычным молодым людям, находящимся от силы в приятельских отношениях и имеющим статус господина и слуги. То, как чужие губы берут ягоду, то, как слизываются с них капли вина, то, как пальцы обнимают ножку кубка и проскальзывают по ней вверх, прежде чем заключить в изогнутую ладонь кованую чашу. Принц и слуга поочередно сгоняли с себя наваждение, усиленно моргая и глядя куда-то в сторону. В один из таких моментов принц заметил, что окно закрыто. Артур отчётливо помнил, что открывал окно, но каким-то образом оно оказалось затворено. Наверное, всё, что с ним творилось сейчас, было виной духоты, окутавшей комнату, и вина, дополнявшего очень странный ужин. Запах, вкус, температура, всё было копьём, направленным в сознание и готовым вот-вот затмить рассудок. На Мерлина накатила дурнота, и он поспешил подняться из-за стола. Острый аромат трюфелей, вина со страшной смесью по заказу Артура и сожжённых трав подавлял своим богатством и силой. Следом за Мерлином, как по команде, подскочил и Артур, не осознав, зачем сделал это. — Что-то мне душно, — извиняющимся тоном пробормотал слуга и с надеждой повернул голову в сторону окна: может быть, ночная прохлада спасёт его от поднимающегося в теле жара? Но движение вышло неловким, а вино, видно, ударило своей опьяняющей силой по ногам, и Мерлин покачнулся, нелепо взмахнув руками. Принц успел выбросить вперед правую руку и сжал ткань его рубахи в кулаке, не дав слуге рухнуть навзничь. — Стоять! Кому-то хватит вина, — усмехнулся самоуверенный Пендрагон. Сам принц ещё не делал попытки отойти от стола, потому и был уверен, что уж он-то опьянение переносит легче. Мерлин сначала сдавленно охнул, потом растерянно поглядел на руку Артура, словно она и рукой-то не была. Принц не спешил разжимать пальцы, хотя Мерлин уже выровнялся и взялся руками за край столешницы. — Если ты меня отпустишь сейчас, я не упаду. Артур оскорбился, не получив благодарности за спасение от падения и похвалы за быструю реакцию. Его рука, спасшая слугу мгновенье назад, стала теперь угрозой для тщедушного мага. — А ты всё дерзишь от утра до утра?! — Пендрагон рванул Мерлина на себя и тот вынужден был нависнуть над столом в довольно неудобном положении, к тому же встав на носки. Дышать стало ещё трудней. — Артур, — полувопросительно произнес маг. — Ну, что?! Слова закончились? — ухмыльнулся принц, вскинув брови в своей всегдашней манере. Пришло самое время, чтобы заметить, как близко оказались их лица над столом. Ужин они провели, сидя друг напротив друга, потому произошедший манёвр не требовал особых усилий. И вот Артур заметил, как близко раскрасневшийся слуга. Похоже, Мерлин тоже это понял. Не замечали они только, что одно колено Мерлина уже стоит на краю стола, а Артур благополучно влез рукой в соус с трюфелями. Для суровых жестов Пендрагону явно требовался пустой стол, иначе движения с властным утверждением пятерни на столешнице заканчивались крайне неказисто. Маг почти оформил свою мысль о том, что как-то принц говорил, что дерзость слуги ему даже по вкусу, но выдал только: — Ты ведь сам не против… сир. У Мерлина не получалось отвести взгляд от лихорадочно-ярких глаз Артура. Принц в свою очередь как заговорённый смотрел на губы Мерлина и после едва различимого «нет», ещё немного дёрнул его на себя. Поцелуй вышел ошеломляющим своей внезапностью и теми ощущениями, которые он всколыхнул. Мерлин ещё дальше влез коленом на стол. Одна его рука вцепилась Артуру в правый локоть. Пальцы принца всё ещё жестко стискивали ткань рубахи на груди мага. Губы проходились по губам с той долей агрессии и жадности, которую не списать на случайный порыв. Притяжение явно копилось, вызревало, заталкивалось внутрь сознания и запиралось на замок, пока благополучно не выдралось наружу, воспользовавшись чудесным муаром запахов и вкусов, температур и состояний, которые так удачно сошлись воедино. Вкус у первого поцелуя был винный, медовый, анисовый. И терпкий, и сладкий. Хоть принц и недолюбливал анис, сейчас он оказался непривередлив. В висках у обоих оглушающе стучала кровь. Казалось, стоит прекратить, и старый мир взорвётся, а волна жара вытолкнет их в новый Камелот, пока не изученный и вызывающий оторопь. Зато в нём была ночь, когда можно поцеловать слугу, который забрался в твои сокровенные сны и вызывает странное желание прикасаться к угловатому длинному телу с нежностью, ранее связываемой только с камелотскими девушками. Они задыхались, хватая воздух губами, грудь разрывало от пыла, Артур ослабил хватку. Рука уверенно и быстро перекочевала сначала на плечо, потом на затылок Мерлина. Маг потянул его на себя, и Артур тоже забрался коленями на столешницу, продляя поцелуй. В итоге их обоих занесло на стол. Но едва ли это было хоть каплю важно. Уголок губ принца дёрнулся в улыбке, когда Артур отметил про себя, что слуга не робкого десятка, ведь его ладони очень смело и почти по-хозяйски проходились по спине принца, тёрли, как будто пытались проникнуть через ткань к коже. Но стоило сознанию уцепиться хоть за какую-то мысль, и их словно ветром раскидало. Мерлин оказался на ногах на полу с одной стороны стола, а Артур влетел в стул с другой и чудом не перевернулся навзничь. Взгляды друг на друга выражали глубокую потерянность. Не ясно было, что делать дальше. Слуга первым опустил глаза, но тишину, заполняемую только надсадным дыханием, это не спугнуло. Зато с этим чудесно справился кошачий вой, людской вскрик на площади, а после — приглушённая ругань. Через двор шмыгнул кот, несправедливо обиженный караульным, зато отыгравшийся когтями на чужом колене. И всё снова стихло. Но Артур успел подскочить к окну, заодно распахивая его заново. А Мерлин не знал, куда себя приткнуть. Окинув осторожным взглядом исподлобья застывшего у окна Артура, он заметил вымазанный в соусе рукав. Так же оставаясь у стола, маг подал голос: — Рука в соусе. Возьмите полотенце, сир. Позже, пожираемые чудовищной неловкостью, принц и слуга насилу справились с задачей улечься вместе в кровать. Вновь по-походному и как можно ближе к краям. Похоже, взметнувшаяся буря перехлестнула через край и сошла на нет. И не сказать было, что губы как-то особо жгло воспоминанием о случившемся. Они оба слишком устали и давно обходились без сна, чтобы проигнорировать мягкую постель под усталым телом и прохладную ткань подушки под головой. К утру острые запахи из спальни выветрились начисто. А во сне Артуру явился Голос, рассказавший, что такое гейс.
Когда Мерлин проснулся, принц уже сидел в постели и смотрел на него странным взглядом. Растирая ладонями глаза, маг сел и недоумённо уставился на принца пока только одним глазом. — Сир? — его голос спросонок хрипел. — Помнишь, Мерлин… Конечно, он помнил! И тут же залился краской от шеи до кончиков ушей. Но Пендрагон говорил о другом. — …я спрашивал тебя о гейсе? Слуга кивнул и растерялся. Судя по свету из окна, рассвет пришёл меньше часа назад. Что могло заставить Артура после пережитых нагрузок проснуться в такую рань и ещё заводить столь странную беседу? От сонного взгляда пока ускользала траурная печальность принца. — Прости меня, Мерлин. Но я должен тебя предупредить. Гейс — это ограничение на твои действия. Оно не законное, а магического рода. И если его нарушаешь, приходит расплата. Разная, но зачастую это смерть. — К чему сейчас об этом? — маг напрягся. У него вдруг возникла теория, что Артур давно знает о свей склонности к чародейству и вовсю практикует колдовство, скрывая ото всех, но она тут же была разбита, стоило вспомнить слова Артура о поляне и то, что он на неё вылез совершенно спокойно да ещё и впереди отряда. Нет, факт собственного дара явно стал сюрпризом для Пендрагона. — На тебя с рассветом наложен гейс, Мерлин. Ты больше никогда не должен появляться в Эалдоре. — Почему?! — сон как рукой сняло. — А как же моя мать?! — Тише. Я не знаю, как. Ты не должен и всё. И если ты это нарушишь, за этим последует смерть. Уж кто-кто, а Мерлин понимал, насколько безжалостна бывает магия. Да и речи принца не походили на шутку. Артур явно не хотел говорить своему слуге настолько жестокие слова. — Смерть… — повторил потрясённо Мерлин. — То есть… если я уеду в Эалдор, за этим последует моя смерть?! — Нет, — Артур поджал губы и отвернулся. В камине не было огня, взгляд скользил по чёрному каменному зеву. — Моя. Тут уж Мерлин совсем запутался. Он подобрался по кровати ближе к принцу. — Артур. Пожалуйста, скажи, с чего ты всё это взял? Переведя на слугу скорбный взгляд, Пендрагон нехотя пробормотал. — Не вздумай считать меня припадочным. И лучше верь мне на слово. Гейс накладывал не я, а кто-то другой. Просто ограничение теперь есть, и всё тут. Я понимаю, как это прозвучит, но, Мерлин, если ты не собираешься верить мне всей душой, даже не начинай… — Артур! — маг вскинулся и закончил уже мягче. — Я верю. Говори. Пожалуйста! Принц с трудом не отвёл взгляд в привычные неведомые дали куда-то за плечом собеседника и всё ещё смотрел слуге в глаза. Он расслабленно откинулся на подушки и обмяк. Пауза затянулась. Что ещё было терять? Артур глубоко вздохнул и проговорил: — Мне сказал это на рассвете чужой голос, говоривший в моей голове. Глава 5
Мерлин молчал, на его лице застыло непривычно серьезное выражение, взгляд был устремлен куда-то в пространство, словно он надеялся увидеть решение этой задачи. Артур внимательно наблюдал за слугой. Поначалу рассказывать все, что успел наговорить таинственный голос, было неловко, принц обходился скупыми общими фразами. С его точки зрения, речь звучала, как бред сумасшедшего. Да что там, он сам бы, услышь такое от кого-либо, посоветовал бы бедолаге обратиться к лекарю! Но Мерлин, похоже, отнесся ко всему серьезно, и Артур мысленно вздохнул с облегчением. Он никогда не признался бы в этом даже себе, но лишь сейчас, когда о творящемся в его голове безумии узнал кто-то еще, Артур понял, как сильно угнетала его невозможность рассказать обо всем хоть кому-нибудь, не боясь при этом прослыть сумасшедшим. Теперь принц был не один против неведомого колдуна, и за это он был безмерно благодарен своему слуге. Мерлин всё ещё сосредоточенно хмурился. — Я кое-чего не могу понять, — наконец проговорил он. — Его приказы объяснили твое странное поведение, безумие коней, даже смерти… Но зачем? Всё это… — Бессмысленно? — подсказал Артур. — Я знаю. Я думал об этом не раз. Если он желает власти, Камелот, мести отцу, моей смерти, тогда что мешает получить всё это? Судя по всему, он действительно силен, тролль его дери… Но похоже, его целью стало просто свести меня с ума. Ушастый чародей покачал головой. Неведомый враг преследовал иную цель, в этом Мерлин был уверен. Вот только пока не мог понять, какую именно. Но, во всяком случае, теперь он знал, что прежде всего должен найти способ оградить сознание Артура от диктующего свою волю Голоса. Сомнений в том, что принц говорил правду, не было. Стало быть, угроза насчёт Эалдора реальна. Только Мерлин пока не поделился с Артуром откровениями насчёт собственного магического дара. И как в таком положении помогать Пендрагону? Снова незаметно для него самого? Маг терзался, не пора ли пожертвовать подарком Гурира и обменять правду на правду? Понимая, как он страшно рискует, слуга перевёл дыхание и посмотрел на принца. — Артур… а то, что случилось на поляне, магия в тебе и прочее — те события ты можешь как-нибудь пояснить? Ты знал, что это есть в тебе? Принц замолчал, Мерлину показалось, что Артур злится и не захочет продолжать разговор, но молчание было нарушено. — Допустим, то, что вы увидели на поляне, было заметно потому, что некто влияет на меня? Он же говорит именно в моей голове. Возможно, видна была чужая магия во мне? Мерлин оказался в тупике. Такое вряд ли было вероятно. Но ничего, кроме интуиции, на этот счёт маг не мог предложить в качестве ответа. — Я не знаю, — честно признался он, — Но… — голос его заскрипел, маг смотрел куда-то вверх, подыскивая верные слова, — мы всё равно не знаем, как это проверить. То есть… ты не пробовал опробовать после боя на поляне, умеешь ли ты что-то из магических штук? Почему-то такие вопросы возмутили Артура. Он уставился на Мерлина, словно говорил самые очевидные слова на свете. — Разумеется, нет! Я никогда не чувствовал в себе ничего подобного! Мерлин поспешил согласно закивать, отведя взгляд. Но у него всё-таки вырвался смешок. Интересно, что именно Артур ожидал почувствовать в себе, как подтверждение магического дара? Магия в его понимании — что-то вроде ощущения от колик в животе или потянутой руки? И, конечно, смех возмутил принца. Он не преминул уколоть Мерлина в ответ. Но получилось у него куда более опасно, чем маг рассчитывал, как только заметил недобрый взгляд Артура. — А ты, Мерлин? На поляне ты тоже изменился. Что скажешь? Ты был в курсе, что это есть в тебе? Мелькнула мысль сказать принцу в ответ, что это было наваждением и никто, кроме Артура, не видел перемены в Мерлине в ту ночь. Но если Гурир и мог бы подтвердить такую ложь, то Леон — нет. И идея была отвергнута, как паническая и совершенно глупая. Чародей метался между желанием наконец раскрыть карты (более благоприятного случая могло бы и не представиться, если бы он солгал сейчас) и желанием гнуть линию отрицания вечно. Мерлин решил замять тему, по крайней мере, на время. А молчание на сей раз непомерно затянулось. Принц выжидающе смотрел на слугу. И под взглядом его высочества Мерлин робко улыбнулся, как воплощённая невинность. Да, конечно, безопасней всё отрицать… — Знал. Лицо мага тут же залилось краской. Глаза забегали. Что он сделал?! Сердце, кажется, подскочило из груди до самого горла и стало проситься оттуда на язык. — Но я ничего не мог с этим поделать, — Мерлин затараторил, Артур, казалось, ежесекундно и совершенно непонятно менялся в лице. — Просто когда я спал, вокруг меня летали вещи, никто ничему меня не учил, оно просто было и не оставляло мне выбора! Тем более, я рос в Цендреде, и там мне никто не сказал, что это плохо! Просто я немного портил мамину уборку, когда снова засыпал и… — чем больше он говорил, тем ближе был к истерике, вскоре Мерлину стало не хватать воздуха, и он замолчал посреди слова, хватая губами воздух в тщетных попытках продолжить речь. Его трясло, он всем собой жалел о сказанном, но уже не мог ничего вернуть. Чародей уже буквально чуял запах костра и ощущал жар на своих пятках! В разум прорвалась нелепая мысль, что если он сейчас потеряет сознание, то очнется уже привязанным к позорному столбу и подгорающим. На его плечи опустились чьи-то руки, Артур, кажется, тряс его. — Мерлин! Мерлин, дыши! Не вздумай синеть!!! — Пендрагон рванул его туда-обратно как следует, и воздух прорвался в лёгкие. На руки, упирающиеся в кровать, закапало что-то. Маг решил, что плачет, и мазнул дрожащими пальцами под глазами. Было сухо. — У тебя кровь пошла носом. Кажется, то, что Артур прижал к носу слуги, было рубашкой принца. Мерлин всхлипнул, на него нашла нервная икота, и дрожь не собиралась проходить. Слуга готов был рехнуться и прятал глаза, не видя, как смотрел на него камелотский принц. А Артуру нежданно стало очень жаль его, сжавшегося и дрожащего. В конце концов, принц понимал, чего так боялся Мерлин, и в искренности его слов не сомневался, хотя был шокирован тем, что услышал, и тем, что поверил в беззлобность слуги. Артур скорее был обескуражен тем, как легко принял этот факт, из-за которого должен был бы рассвирепеть. — Успокойся. Я верю, что ты ни при чём и никому не желал зла, ты просто таким родился. Мы оба. Вот тут-то сознание Мерлина и решило, что уже безопасно и можно отключиться. Они всё ещё сидели на кровати, и чародей свалился на перинки. Принц над ним перевёл дыхание и прижал к губам пальцы руки, упёртой локтём в колено, с виду он пребывал в глубокой напряжённой задумчивости. Но на деле в голове принца было совершенно пусто, что пугало, но думать его рассудок пока что отказывался. Злился ли он? И если да, то на кого больше? — Как я был слеп, — всё ещё находясь в трансе, пробормотал Артур. Он посмотрел на обморочного слугу и понял, что чувствует сожаление. Да, Мерлин оказался магом, что и для самого эалдорца опасно, но вряд ли толковым, и едва ли он поможет разобраться с проклятым голосом в голове. Беспамятство слуги перешло в глубокий сон, кровь уже не текла, он лежал на животе, смяв щекой подушку, и казался дивно умиротворённым. Принц усмехнулся, отводя взгляд. — Хоть кто-нибудь здесь не маг? Артур ещё раз глянул на сопящего рядом слугу и пожал плечами. — Хорошая идея, Мерлин. Взбив себе подушку, Его Высочество без зазрения совести улёгся досматривать сны, отмеренные ему на это утро.
Когда Мерлин открыл глаза, его взгляд упёрся в чеканный профиль принца, спящего рядом с ним. Артур безмятежно храпел. К тому же его правая рука, тяжёлая и горячая во сне, покоилась поперек спины чародея. Какое-то время Мерлин просто лежал в тишине и сверялся со своей памятью, не приснилось ли ему признание. Судя по лежащей рядом скомканной рубахе принца, вымазанной его кровью, всё было сказано наяву. Что ж, он не был в темнице, его пятки не припекало пламя закона Камелота. Значит, Артур решил не поднимать шума. Теперь сохранить спокойствие предстояло и Мерлину. Он аккуратно отполз в сторону из-под руки принца и встал с кровати, не разбудив Его Высочество. Если жизнь идёт дальше и мир не перевернулся, стоило приступить к своим рутинным утренним обязанностям. Завтрак на столе и полная тёплой воды бадья для купания должны добавить принцу доброго настроения. А после Мерлину стоило бы навестить Кая, и, наверное, поделиться всем с Гаюсом. В какой последовательности — чародей ещё не решил.
На кухне царил обычный утренний гвалт. Кухарки, помнящие о вчерашнем "подвиге" Мерлина, прониклись к лопоухому слуге принца признательностью, потому мгновенно собрали поднос с завтраком, нагрузив его втрое больше обычного. — Поешь тоже, — старшая повариха окинула Мерлина жалостливым взглядом. — А то худющий весь, в чём только дух держится! — Я не худющий, — привычно возразил Мерлин, сгибаясь под тяжестью подноса. Поблагодарив заботливых женщин, юный маг отправился обратно, стараясь ничего не уронить по пути. При виде нагруженного едой Мерлина сонный Артур удивлённо округлил глаза, а после хмыкнул: — Запас продовольствия для целого отряда! Неужели решил проявить усердие в службе, Мерлин? Может быть, стоило с самого начала увидеть в тебе мага, чтобы ты работал лучше? Чародей улыбнулся так, как умел только он: смущенно и немного виновато, перед улыбкой чуть надув губы, что не ускользнуло от взгляда Пендрагона. — Кухарки решили, что я тощий. — С чего бы им проникаться к тебе материнской заботой? Мерлин сделал вид, что задумался. — Ну, не знаю… Может быть, с того, что вчера я унес с кухни змею, которую ты туда бросил? Принц стушевался и потому не преминул уколоть в ответ, он окинул слугу скептическим взглядом и тоже приподнял брови. — Вообще, знаешь, кухарки правы. Ты тощий. — Я не тощий! — возмутился маг. Что за утро сегодня, далась им всем его худоба! — Как ветка, — безапелляционно заявил Артур, пододвигая к нему поднос. — Мерлин — маг! Подумать только. Слуга из тебя никудышный. Держу пари, и колдун ты такой же! Принц проверял почву и думал, что это ничуть не заметно. Чародей страдальчески закатил глаза, но на самом деле был доволен: говорить с Артуром, не боясь и не скрываясь, было так правильно и так легко! Похоже, принц быстро свыкся с мыслью о том, что его слуга — колдун, но, казалось, не особо волновался по этому поводу. Пендрагон в свою очередь тоже чувствовал облегчение. Теперь в борьбе с невидимым врагом он был не одинок, ведь магия Мерлина могла бы хоть как-то помочь в противостоянии. Принц ещё раз окинул взглядом слугу: его смешные уши, выпирающие скулы, нелепый платок на шее… И зачем он носит эти платки? Колдун, перехвативший взгляд Артура, неловко дернулся, задел локтем кубок и по инерции выбросил руку вперед, заставляя чашу замереть за секунду до того, как вино пролилось бы на пол. Принц удручённо покачал головой. — Ума не приложу, как тебе удавалось так долго скрывать свою силу, Мерлин. Ты самый нелепый маг, какой только может быть! — Взгляд рыцаря вдруг стал суровым. — Не вздумай попасться с этим. Никакого колдовства в замке, ты понял? Маг сдавленно фыркнул, но кивнул.
*** Когда Мерлин добрался до дома погибшего Ивейна, солнце уже стояло в зените. Светловолосого Кая маг увидел сразу: мальчик отрабатывал боевые приемы с коротким мечом в руках и пока не замечал гостя. Стоя спиной к нему и к жаркому полуденному солнцу, Кай ожесточенно рубил невидимого врага. Впрочем, стоило магу лишь немного приблизиться к пареньку, как тот резко развернулся. — Здравствуй, Мерлин, — учтивая улыбка тронула губы мальчика, но глаза остались серьезными. В груди у чародея невольно сжалось сердце: Кай был слишком похож на Ивейна, в его глазах плескалась та же усталость, что и у брата. Совсем юный, после гибели рыцаря он словно разом повзрослел. Такого взгляда не должно быть у тринадцатилетних мальчишек. — Зашел узнать, как ты, — маг улыбнулся в ответ. Он всегда легко сходился с людьми, но тут его обаяние оказалось бесполезным. Кай с радостью поддерживал разговоры, был неизменно вежлив, дружелюбен, и… замкнут. Он отказывался от любой помощи, кроме самого минимума, тренировался почти сутки напролет, совершенствуясь в боевом искусстве, отрабатывая те приемы, какие ему успел показать Ивейн. Кай твердо решил, что станет рыцарем и займет место брата в отряде принца Артура. Мерлин, как умел, старался скрасить одиночество мальчика, перед которым чувствовал смутную вину. Ведь он был там, видел гибель Ивейна и наверняка мог бы её предотвратить. — Как твои успехи? — На высоте! — глаза Кая зажглись неподдельной страстью, о тренировках он мог говорить часами. — Только сложно понять, когда занимаюсь один. Мерлин! Поупражняйся со мной! Случилось то, чего чародей опасался. Последний раз после тренировки он едва доплелся до своей комнаты. Правда, Кай всё-таки не Артур. — Ну, пожалуйста! — мальчишка разом растерял всю свою серьёзность, и Мерлин обречённо вздохнул. На деле всё оказалось не так страшно. Ему вполне успешно удавалось отражать удары коротким мечом, сдерживая натиск атакующего, но тренировка выматывала. Понемногу Мерлин начал сдавать. Мышцы, непривычные к нагрузкам такого рода, нещадно ныли, руки начинали затекать. Он отступил, уговорив Кая сделать перерыв. Высоко в небе послышался орлиный клёкот. — Всё-таки ты не умеешь правильно держать оружие, Мерлин. У невысокой изгороди стоял Гурир. Лицо рыцаря осунулось и похудело, под глазами залегли глубокие тени, а во взгляде застыла звериная тоска. Но он улыбался. И он вернулся, что было важнее прочего в разы! — Во что ты одет? — первый вопрос был нелепым, но серая хламида на рыцаре напоминала друидский балахон, сильно запыленный и, похоже, намеренно испачканный. Живо вспомнились моменты той ночи, Артур с мечом, Ивейн с обгорелой дырой в груди и чёрный зверь, налетающий на ощетинившиеся посохи лесных колдунов. Раздел одного из побеждённых, а своих — не решился? — В то, в чём меня пропустили стражи Камелота. Значит, Леон промолчал. Мерлин кивнул и остался стоять на месте, ему неловко было наблюдать за воссоединением, но происходящее смутило не потому, что он ненароком увидел чужую открытость. Напротив! Мерлин думал, Кай кинется обнимать прибывшего, но, видимо, он переоценил привязанность мальчика к «другу» старшего брата. Гурир и маленькая копия Ивейна ограничились сдержанным прикосновением к запястьям друг друга. Усталый рыцарь молча пошёл в дом.
Тем временем принц Артур подкарауливал у покоев Морганы её личную служанку. Он, конечно, не прятался, а лишь стоял рядом с дверью, но этого хватило, чтобы Гвэн вздрогнула от неожиданности, выйдя в коридор с корзиной, полной тканей. — Я извиняюсь! — первым делом выпалил Пендрагон. На всякий случай он схватился за край корзины, то ли стремясь удержать её, если руки служанки вдруг разожмутся, то ли намереваясь не дать уйти самой Гвиневре. — И за этот момент, — старательно кивал Артур. — Ты ведь вздрогнула. Прости, что напугал тебя. Я не намеренно! И за вчерашний, но… — Но? — Гвэн улыбнулась и очаровательно взмахнула ресницами, это она умела очень хорошо. — Но вчера это не назвать ненамеренным, верно? — Пожалуй, что так, Ваше Высочество, — улыбка служанки поведала принцу о том, что он прощён. Артур улыбнулся ответно и застыл, как вкопанный, просто глядя на неё. Ох, уж эти ресницы! — Корзина, сир, — принц даже не заметил попытку девушки дёрнуть ношу на себя. — О, да! Конечно. — Извините, сир, мне нужно идти. Позвольте? Удручённый своей сказочной сообразительностью в её присутствии, Артур отодвинулся, пропуская девушку. Когда она скрылась за поворотом, он пробормотал себе под нос: — По крайней мере, я сделал то, что был должен сделать. Принц не отдавал себе отчёта в том, что Гвиневра — единственный после короля человек в Камелоте, перед которым он извинялся.
— А самое неприятное, что за всё это время я ни разу не почувствовал чужого колдовства, — беседа с Гаюсом длилась уже больше часа, Мерлин успел честно пересказать ему почти всё, что знал. Чародей умолчал лишь о прошлом вечере. В памяти вспыхнуло воспоминание о жадных горячих губах принца, и Мерлин невольно покраснел. Старый лекарь молча покачал головой, окидывая воспитанника цепким взглядом. Беспечный мальчишка! Сколько раз говорил ему быть осмотрительнее! И надо же такому случиться — отвести от себя подозрения на волшебной поляне, позволить рыцарю пожертвовать ради себя тайной, а потом выложить всё принцу! Мерлин не вдавался в подробности, ограничился сбивчивым "и… и Артур знает. Про меня", но старик был уверен — принц не просто знает, это бестолковый племянник рассказал о себе. Чего греха таить, Мерлин никогда не умел убедительно лгать. Гаюс нахмурился. Он знал, что Артур во многом не разделяет политику отца, он не нарушит своего обещания и не выдаст, но как долго получится скрывать от Утэра колдовство, наводнившее замок? — Как ты думаешь, Артур тоже может быть колдуном? — взволнованный голос Мерлина отвлёк лекаря, и тот приподнял одну бровь, внимательно глядя на юношу. — Всякое может быть, Мерлин. Возможно, колдовство в нём — всего лишь отголосок той магии, что насылает этот странный Голос. А может быть, — Гаюс задумчиво пожевал губу. — Может быть дело в происхождении Артура. Ты ведь знаешь историю его рождения. — Утэр заключил договор с колдуньей Нимуэ, — Мерлин кивнул. — Принц был зачат посредством волшебства. Возможно, он несёт в себе часть той магии, что помогла ему появиться на свет. Грубо говоря, Игрэйна была жертвенным сосудом, что выносил в себе дар магии и был разрушен, когда этот дар появился, наконец, на свет. — Дар, — Мерлин повторил и задумался. — Так это Артур — дар магии? Старик только молча закатил глаза. — О, ну, да, конечно, Артур. Продолжай, Гаюс. Пожалуйста. — Так вот, Артур по сути своей не совсем ребёнок этих двоих. Скорее, только Утэра и магии, что вложила Нимуэ во чрево королевы, ведь без этого вмешательства Игрэйна не могла дать королю наследника. Потому часть крови принца — кровь короля, другая — чистая магия. Притом древняя магия, о которой, как ты знаешь, говорить довольно опасно. Но едва ли Артур когда-нибудь сумеет использовать ту нечеловеческую силу, что есть в нём от рождения. Чародей медленно кивнул. — А голос? Я не чувствую его, Гаюс, его вообще не слышит никто, кроме Артура. Как я смогу защитить его, если не знаю, от чего защищать? — Соображай быстрей. Огради разум принца от чужого колдовства, и противник так или иначе проявит себя. — Но как? Мне что, стиснуть голову принца руками и висеть на нём изо дня в день? Он не только магию не услышит, но и вообще ничего! — Не глупи. Великий маг здесь ты, а не я, — лекарь поднялся из-за стола и направился к шкафу, заставленному микстурами и снадобьями. — Попробуй поискать в книге. А я подумаю, чем медицина может здесь помочь. И, Мерлин! — Гаюс обернулся, грозно сведя брови. — Будьте осторожны. Вы сейчас на волоске от разоблачения. Боюсь, что даже Артур ничего не сможет сделать, если король вас раскроет. — Я знаю, — чародей серьезно кивнул и подумал, будет ли Утэр одинаково негодовать, если узнает о колдовстве или же если выяснит, что его сын целовался со слугой. В конце концов, дважды его не сожгут! Природу оптимистичной улыбки, вдруг появившейся на его губах, Мерлин не смог бы объяснить Гаюсу. Хорошо, что лекарь и не спрашивал. — Не теряй времени даром. — О. Да, конечно! — молодой слуга развёл вокруг стола со склянками свою всегдашнюю суету, но внезапно замер. — Гаюс, а как ты думаешь, против чего ещё, кроме магии, у Утэра есть жёсткие предубеждения? — он постарался сделать как можно более серьёзный вид и надеялся, что его вопрос звучал как бы между прочим. — Какая разница! То самое «кроме» и есть ваша большая проблема, Мерлин. Хватит болтать! — Да, да, книга, — и чародей поспешил скрыться в своей комнатушке. Лекарь проводил его долгим взглядом в спину и неслышно пробормотал себе под нос: — Против чего ещё… хм.
Некоторое время назад рыцарь из Камелота украл свою возлюбленную из её семьи. Король Утэр выслушал прошение и признал притязания рыцаря на брак с украденной девушкой законными, была назначена дата обряда. И вот этот вечер наступил. Свадьба Гвалхмэя и Линэт проходила под открытым небом, после обряда камелотцы веселились на поле за пределами верхнего города. Сейчас вокруг рыжей красавицы плясали «соломенные мальчики», юнцы в масках, а гости, изображающие противников жениха, потешались над новоиспеченным мужем, как им и полагалось делать. Артур в компании своих воинов присутствовал на пиру, но его веселье было не совсем искренним. В начале обряда он заметил среди многочисленных гостей Гурира, не спешившего примкнуть к его компании, и надеялся, что всё же представится возможность поговорить с рыцарем, возвратившимся в королевство. Сумерки опускались на поляну, костры начали загораться. Пока темноту озаряли всё новые всполохи огня, принц пробрался ближе к рослому мужчине, тот беседовал с сидящим подле него мальчиком, в котором было просто невозможно не признать брата погибшего Ивейна. К своему позору имени этого ребёнка Артур позабыл. Но приветствовать его не пришлось, заметив приближающегося принца, Гурир что-то шепнул Каю, и мальчик убрался прочь. Один из юнцов в соломенных масках схватил его за руку и утащил в круг танцующих. Проводив взглядом будущих рыцарей, Артур приблизился к воину, тот поднялся и поприветствовал своего принца. Пальцы сжались на чужих предплечьях, обычный приветственный жест. Оба молчали, Пендрагон был в смятении, Гурир, похоже, не всем собой вернулся из проклятого круга. И принц уже начал жалеть, что решил потревожить мужчину, замкнувшегося в своём горе. Время таяло, темнота становилась всё насыщенней. А сидевшие рядом хранили молчание. Артур смотрел на танцующих, воин-колдун, похоже, что в никуда. И потому голос Гурира, внезапно зазвучавший, едва не заставил принца начать оглядываться в поисках оворившего. — признателен, что вы все промолчали о той ночи. Принц повременил с ответом, но, не найдя красивых слов, сказал то, что считал правдой: — У нас не было выбора, если задуматься. — В общем-то, верно. Тогда моя ода Леону. Он один едва ли чем-то рисковал. Артур согласно кивнул. И вновь наступило молчание, словно отгородившее двоих от шума торжества. — Где твой Мерлин? Удержаться от усмешки не вышло, Артур хмыкнул и опустил взгляд на сцепленные пальцы. — Где-то в замке. Он учится у Гаюса, понятия не имею, чему. — Наверное, я один слышу от тебя о нём без всегдашнего раздражения? Всё в порядке, — рыцарь заметил, что Артур тут же приготовился оправдываться, даже уже выпятил губы для пущей серьёзности, но это было лишним. Принц выдохнул, снова расплываясь в улыбке. — Это так нелепо. Вести себя подобным образом при ом, кто явно не внимает общему веселью, было грубо. И принц тут же прекратил сиять. Похоже, Гурир внимательно смотрел на него, так как тотчас же повторил: — Всё в порядке. У меня не хватило силы уберечь того, кто вызывал и на моём лице такое сияние. Я буду молиться, чтобы ваш путь на двоих был славен и долог. Артур был поражён и только снова кивнул, он не нашёл слов для выражения признательности за такую сердечность. И, похоже, Гурир куда серьёзней смотрел на то, что у принца и его слуги единая судьба, чем сам Пендрагон готов был признать. — А вот и твой Мерлин, — рыцарь кивнул, обозначив направление, в котором замелькал среди гостей красный платок под бледным лицом. Артур раздумывал, насколько будет верным возразить, что вовсе Мерлин не «его», притом, что именно со слов принца Гурир знал, насколько хочется наследнику Камелота присвоить лопоухого слугу во всех значениях. И когда он нашёл подходящую фразу, то обнаружил, что говорить её уже некому. Рыцарь умел уходить так же незаметно, как король Камелота — оказываться поблизости тех мест, где Артуру случалось выполнять задания колдуна-невидимки.
Мерлин торопливо пробирался сквозь толпу веселящихся людей, осторожно обходя танцующих, чтобы не быть втянутым в их круг. Разожженные костры разгорелись в полную силу, выбрасывая снопы ярких искр в темнеющее ночное небо, огненные отсветы плясали на лицах, отражались янтарным блеском в глазах, словно на поляне разом собрались все маги Альбиона, чтобы отметить свой колдовской праздник. Гости были уже изрядно пьяны от вина и веселья, отовсюду слышался смех и здравицы в честь молодых супругов. Лопоухий слуга приближался к краю поляны, туда, где у одного из костров он заприметил Артура и Гурира. Кажется, они молчали, и лица их были задумчивы. Маг неловко сжал в руке браслет, собранный им сегодня: на прочный кожаный шнурок были надеты гладкие деревянные бусины, чередующиеся с прямоугольными пластинами, на которых были вырезаны магические символы. С момента возвращения в замок и до глубокой ночи Мерлин изучал магическую книгу: заговоры, заклятия, описания различных магических артефактов. Но всё это не подходило. Нужные сведения он отыскал далеко не сразу, и тут же оказалось, что произносить заклинание нужно над оберегом или амулетом, который потом следовало отдать тому, кого требовалось защитить. Чародей рисковал. Используя в своем браслете сразу несколько пород дерева и выжигая на нем магические символы, он сплетал заклинание, объединяющее стихии, и творил оберег немалой силы. "…Талисманы, способные спасти от любой магии и защитить от любого проклятия. Они объединяют в себе несколько стихий. Их мощь сокрушительна, а магия неистощима, но они также опасны для своих владельцев. Лишь очень сильный человек может их носить, не страшась…" Выходило, что только друид или великий воин мог носить такую вещь без вреда для себя, в ином случае заключенная в амулет сила могла вырваться наружу, и тогда… Что именно "тогда", Мерлин так и не понял, дальше в книге шли сплошные недомолвки. Но это было лучшее, что чародей мог сделать, он нашёл лишь одну возможность защитить принца от неизвестного колдовства. К тому же Мерлин был уверен, что Артур сможет справиться с магией амулета, он был сильным воином и, что бы там ни говорил Гаюс, волшебство было у него в крови. Пусть Пендрагон никогда прежде не пользовался этим преимуществом, но это было больше, чем ничего. Пробираясь к ярко горящему костру, Мерлин чувствовал, как пульсирует в ладони защитная магия браслета. — Артур! — он окликнул принца, остановившись в паре шагов от него. — Где, тролль дери, тебя носило, Мерлин? — О, я всего лишь искал, как защитить Вашу голову, сир, — маг ехидно сощурился, за что тут же схлопотал подзатыльник. — То, что ты владеешь преступным талантом, никак не помешает мне отправить тебя в колодки за дерзость. — Но, согласись, я бы мог… — Мерлин! Прекращай болтать попусту. Что ты выяснил? Мы сможем дать отпор мерзавцу? Принц и его слуга отошли подальше от костров, под сень деревьев, окаймлявших поляну. Сюда почти не попадали огненные отблески, и пролесок был укутан темнотой. Вдали от огня сразу почувствовалось, какой прохладной выдалась ночь. Мерлин умудрился запнуться об один из невидимых во мраке корней и непременно упал бы, не ухвати его Артур за локоть. — Великий маг, — пробормотал принц, и голос его сочился сарказмом. — Да как ты вообще жив ещё? Если бы не я, ты бы уже давно сломал себе шею! — А если бы не я, — возмущенно начал было Мерлин, но вовремя удержал язык за зубами. — Тихо! Ты хотел рассказать что-то? Давай. Рассказывай. Узнал, как одолеть этого колдуна, хозяйничающего в моей голове. Фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение. Похоже, Артур, смирившись с неизбежной магической природой Мерлина, всерьез полагал, что отныне слуга будет гораздо быстрее решать любые проблемы, но тот несколько стушевался. — Не совсем, сир. — Что значит "не совсем"? — Вот, — маг протянул руку, обхватывая Артура за запястье, и надел на него оберег. От прикосновения оба невольно вздрогнули: пальцы Мерлина были холодными, кисть принца — горячей. Пендрагон отдёрнул руку, как только слуга завязал шнурок, и недоверчиво поднёс её к лицу, чтобы лучше рассмотреть подарок. — И что? — его явно не впечатлил деревянный браслет, с виду вполне заурядный. — Это оберег, — терпеливо принялся объяснять Мерлин, втайне радуясь, что вокруг темно и Артур не видит его полыхающих ушей и скул. Говорить с принцем о колдовстве всё ещё было тревожно. — Он защищает от магии. От любой. Совершенно и накрепко. Кем бы он ни был, теперь Голос не сможет забраться в твою голову. — Это хорошо, но что, если он подчинит кого-то ещё? Кого-то из рыцарей или горожан, или моего отца? — Артур нахмурился. Защита от колдовства — это, конечно, неплохо, но не вешать же такие браслеты на всех от мала до велика! — Гаюс считает, что колдун проявит себя, как только поймет, что ему не пробиться к тебе. И тогда мы его вычислим. Он мог бы сотню раз подчинить кого-то ещё, но, похоже, ему нужен именно ты. — Вот как? Значит, теперь я — приманка? — Да, — Мерлин очень надеялся, что улыбка смягчит эффект. Принц задумчиво повертел рукой, сосредоточенно разглядывая браслет. Дерево казалось теплым, словно источающим собственную энергию. Тепло поднималось от руки вверх, отходило к солнечному сплетению, к голове, будто укутывало незримым покрывалом. Почему-то Артур был уверен, что если бы оно было видимым, то сверкало бы медовым золотом, как глаза Мерлина тогда, на поляне, и, кстати, как его собственные. — Надеюсь, Мерлин, что это сработает, и Голос клюнет. Идём. Пора вернуться на праздник. Принц поправил рукав рубахи, спрятав под ним опасную вещь. — Артур. — М? — Ещё кое-что. Если вдруг тебе в нём станет не по себе, скажи мне сразу, хорошо? — Так. Погоди. Это может навредить? — Не то, чтобы должно, но… — Мерлин! — Может быть всякое! — затараторил колдун. — Это же не конюшни чистить! Всё слишком непросто! — Ты сейчас повышал голос на меня? — Принц свёл брови и картинно начал озираться. — Никого рядом что-то не видно. — О, что Вы, сир, вовсе нет! Просто волновался! — Мерлин постарался улыбнуться как можно более наивно и обаятельно. — За меня? — Артур спрашивал, оглядывая его с ног до головы, слуга кивал и продолжал улыбаться. — Ты? Сердце ёкнуло? В глазах потемнело? Хватит кивать! Мерлин! Сделав испуганные глаза, кивающий маг начал тут же отрицательно мотать головой. — Нет, нет, не ёкнуло, сир. — Что ты делаешь? Бестолковый! Надо было дальше кивать! — Напряжение вышло со вспышкой смеха, Артур поймал Мерлина в захват за шею и натёр кулаком его макушку. Такое с ними уже бывало. Правда, до этого не случалось поцелуя. Но сейчас об этом эпизоде никто не вспоминал.
Вернуться со свадьбы трезвым было бы просто неправильно. Но кто кого нёс в сторону спальни Артура (слуга своего принца или Его Высочество — своего слугу) было так сразу и не разобрать. Оказавшись в комнате, Мерлин первым делом прижал Артура к стене, оставив стоять возле неё. Он подозревал, что если отпустить принца просто посреди помещения, тот свалится на пол. Но Пендрагон был пьян не до такой степени. И потому поступок слуги его позабавил, что принц и не преминул выразить вспышкой пьяного смеха. — Очень заботливо с твоей стороны, Мерлин! Такой старательный. — Мило, что Вы заметили, сир, — отозвался бездумно Мерлин, пытаясь запереть дверь принца на ключ, добытый из прикроватного комода. Маг двигался по покоям наследника престола лихорадочно живо. — Ты решил запереться со мной? Мм! Как хитро! Я бы сказал, что голос велел тебе тут ноче… вать, но… — он вынужден был прерваться, Мерлин справился с дверью и волок принца к кровати, по пути тот помалкивал, потом, бухнувшись на перинки, схватил мага за куртку и потянул на себя. Даже нетрезвому, Пендрагону было не отказать в силе, и худощавый колдун свалился на него сию же секунду. — Мм! Мерлин! — с довольной пьяной ухмылкой протянул Артур. Он крепко держал в кулаке, зажатом меж двух тел, ткань куртки и не намеревался отпускать. — Как хорошо, что ты остался! Знаешь… Гурир сказал мне, что надо быть смелей. — Куда уж дальше-то?! — слуга округлил глаза. Он приподнялся по мере возможности на руках над принцем и смотрел на него, шумно дыша. Лица обоих раскраснелись. — Нет, он не намекал, что я трус! Или намекал? Ох, Гурир, хитрец! — Артур снова зашёлся смехом, но Мерлин не успел выяснить его природу. Едва лишь он недоуменно свёл брови, как рука Пендрагона сделал ещё один рывок. Губы принца чуть неуклюже прижались к длинной бледной шее, он довольно застонал и дал другой своей ладони повоевать с рубахой Мерлина за право касаться его голой спины. Артур всё ещё дышал ему в шею, и Мерлин, ошалев от происходящего, только проскальзывал обутыми ногами по съезжающему одеялу, ёрзая на принце. — Как неловко-то… Артур! Может быть… мф… может быть, воды? — Зачем мне вода? — тяжело дыша и рывком перекатываясь на Мерлина, заспорил принц. — По-твоему, я мало влил в себя жидкости? На моём небе уже две луны! — он посмеивался и осыпал поцелуями голое плечо слуги. Голое?.. — Рубашку порвали, сир. — Зашьёшь. Или как? Ты делаешь это колдовством? Хотя, какая разница… только бы отец не узнал… что мы тут творим, — Артур бормотал, задирая попорченную рубашку слуги, целуя его грудь и поджарый живот вспухшими яркими губами. Мерлин вскрикнул, зубы Артура впивались ему в бок, принц глухо зарычал. Теперь засмеялся и колдун, он вплёл пальцы в светлые волосы принца и пытался его отпихнуть. Пендрагон вскинулся и уставился на него блестящим взглядом, зрачки были расширены до предела. — Я тебя клеймил, — заявил он серьёзно и глухо. — Не смей никуда деваться. Если ты уйдёшь в Эалдор, я сдохну. — Я помню, Артур, — дыхание мага стало спокойней, но отвести глаза от принца было не так-то просто. А пальцы так и оставались на его голове и с волос соскользнули на скулу, да так и замерли. — Я не про гейс. Надо же! Я запомнил эту чушь… гейс! — принц насмешливо хмыкнул и ткнулся лицом в бледный живот, посмеиваясь и мотая головой. Стало невыносимо щекотно, короткие пряди терлись о нежную кожу, и Мерлин против воли выгнулся. — Я не про гейс. Не хочу, чтобы ты уходил. Я же тебя заклеймил. Мой. Сиди тут. Что-то в словах принца всколыхнуло в нетрезвом сознании Мерлина странную волну возмущения, он не смог бы объяснить в тот миг самому себе, на чём оно было основано, но начал отпихивать Артура. Принц был против, завязалась безмолвная возня в складках одеял, сбитых в кучу. В результате Пендрагон навис над слугой, крепко держа его руки прижатыми к кровати. Глядя друг на друга в упор, они замерли с переплетёнными пальцами. — Я и не хочу никуда уходить.
Утром Мерлин встал первым. Вообще это оказалось задачей не из простых — встать с кровати. Когда глаза чародея открылись, он обнаружил, что лежит на постели принца, с ним самим в обнимку, из вещей на маге была лишь рубаха, разорванная по плечу и на груди. Тяжёлая ладонь Артура лежала у него пониже спины, и принц очень собственнически стиснул пальцы, как только Мерлин предпринял попытку пошевелиться. Но всё-таки, выбравшись из-под руки Его Высочества, маг не разбудил Пендрагона, с похмелья сон принца был крепок. Мерлин уселся на краю кровати, и как только сделал это, то ощутил пульсирующую боль в голове и ещё — полуметром ниже. Воспоминания о прошедшей ночи взорвались в сознании снопом ярких искр. Вот он вроде бы собирался уйти… или наоборот, не собирался? Артур укусил его за бок, помнится. Мерлин глянул туда, чтобы свериться. — Ооо, н… — Мерлин запечатал рот ладонью и покосился на Артура. Нет, принц по-прежнему спал, хорошо. «Нет!» — додумал он уже про себя. Его бледный торс, который за прошедшую ночь Артур раз сто назвал сливочным, нежным, сладким и прочими словами, больше относящимися к какому-нибудь десерту, нежели к эалдорским парням, был покрыт засосами, следами от укусов и поцарапан кое-где. Самое острое для сознания заключалось в том, что маг помнил, как была заработана едва ли не каждая из отметин, оставленных на нём Артуром. Маг снова покосился на мирно спящего принца: на охоте и в постели он не очень отличался, как выяснилось, словно в душе его распахивалась некая клетка и из неё выбирался жадный хищник. Пылкий зверь, агрессивный, внимательный к любому шевелению жертвы. Думая обо всём этом, Мерлин вдруг понял, что его взгляд, обращённый на спящего принца, скорее нежный, чем возмущённый. Он предпочёл пока не думать, насколько это плохо. Маг наконец-то убрал ото рта ладонь и осторожно слез на пол, оглядываясь в поисках своей одежды. Чародей обнаружил левый и правый ботинки по разным сторонам кровати, в разорванной рубахе в коридорах не покажешься, а вот штаны… Да, это были именно они. Мерлин держал в руках несколько обрывков, которые наверняка прежде были его штанами. Что же теперь? Оставалось одолжить что-нибудь в шкафу у принца. Содержимое полок Мерлин знал хорошо. Пока он передвигался по комнате, тело ныло, боль простреливала то тут, то там, и преимущественно именно [i]там[/i], что заставляло скулы и уши мага заливаться краской. Он помнил, как Артур порвал на нём рубаху, устав пытаться стащить её через голову Мерлина, помнил, как язык принца прошёлся над сердцем раз, другой, третий… Помнил, как рот Артура оказался там, где Мерлин и не чаял его никогда увидеть! А он не только увидел, но и ощутил, и, кажется, кричал, закрыв лицо подушкой, чтобы не сбежалась ночная стража? Да. Так он и делал, а принц отнимал у Мерлина спасительный кляп… Маг надевал штаны принца, добытые из шкафа, и едва дышал. Взгляд натыкался на синяки, оставленные пальцами принца на светлых бёдрах. Не удержавшись, Мерлин развёл ноги и провёл исследование. Да, ему не показалось, на внутренней стороне левого бедра горел большой засос. — Ох, Артур, — прошептал он не то с досадой, не то с обожанием, и надел-таки штаны. Лишний раз шевелить ногами было тем ещё развлечением. Сидеть? Вот этого сегодня и вовсе стоило избежать. Мерлин прикрыл глаза и прислонился к шкафу, когда голова закружилась. Память подбросила подробность, что ночью внутри мага побывали и пальцы принца, и не только они, но и кое-что побольше. Он помнил, как сначала было прохладно, потом больно. Значит, Артур вовремя вспомнил про мятную мазь? Да, открытая банка из-под неё валялась у одной из ножек кровати почти без содержимого, чудом не разбившись при падении на пол. Наверное, принц спихнул её с одеял ногой. Ох, уж этот Артур… такой резвый и такой резкий. Чуть что было не по его желанию, принц кусался, оставлял засосы, от которых было невообразимо хорошо и чуточку больно, рычал и стонал ему на ухо всякие властные словечки. Мерлин прижал к лицу холодные ладони. Так и есть, кожа была горячей. Потом он осторожно облизнулся и поморщился. Губы были искусаны, изо рта шёл кислый запах вина. Помнится, ночью это никого не смущало. Да вообще ничего не было стыдным, а ведь зря! В памяти отчётливо всплыл хоровод звуков: шлепки тела о тело, низкие стоны где-то рядом с ухом, или более глухие — рядом с низом живота, где, кстати, от одних воспоминаний потеплело. Мерлин заторопился, натащил самую не опознаваемую из рубах Артура, подобрал с пола свой ремень и шейный платок, который повязал повыше, чтобы скрыть следы бурных ласк. И пошёл на выход из комнаты. Хорошо бы вымыться прежде, чем придётся идти в кухню за завтраком для Его Высочества. У самой двери Мерлин остановился. Нужен был ключ, и чародей, охая непроизвольно, пошёл обратно, добывать искомое. Его походка сегодня особенно не блистала грацией. — Тебя как будто конём придавило вчера, — с кровати хрипло забормотал сонный принц. У него был открыт только один глаз, но Артур уже нагло улыбался уголком губ, спросонья вспухших и ярких. Поначалу Мерлин снова залился краской смущения, но потом поджал губы и согласно закивал. — Вот именно, сир. Конём. Пока Пендрагон не опомнился, Мерлин взял с комода ключ и двинулся к выходу. До Артура дошёл смысл сказанного, и в спину слуге полетела подушка. Мерлин на диво успел увернуться. Уже выскальзывая в коридор, он чиркнул взглядом по «метательному орудию», упавшему у его ног. Именно этой подушкой он закрывал своё лицо, чтобы не очень громко кричать под жарким охмелевшим принцем. И, глянув на неё, Мерлин улыбнулся: похоже, мир не встал с ног на голову. Было неловко, но не смертельно и не обидно, значит, так и должно было быть?
Его окружала тишина. Неизменная вечная спутница, укрывавшая собой, стиравшая и без того зыбкие границы бытия. Она заставляла сомневаться в реальности, в собственном существовании. Да и есть ли он? Впрочем, это не так важно. Губы безгласно вывели слова заклинания, и золото магии окутало его привычным теплом, открывая внутреннему взору залитую утренним солнцем комнату и раскинувшегося на кровати Артура Пендрагона. Колдуну можно было по праву гордиться собой — до него никто не применял столь мощных и сложных заклятий. И едва ли когда-нибудь решится повторить его дерзкие манипуляции с тонкой материей волшебства. Молодой принц попался в ловко расставленные сети сразу же, послушно следуя именно той дорогой, которую указывал ему таинственный Голос. На губах колдуна появилась и тут же пропала тонкая знающая улыбка: было так изумительно просто вести Артура, контролировать его действия, направлять. Знания колдуна о былом и грядущем помогали направлять принца, манипулировать им, давая увидеть то одно, то другое несчастье вроде смерти детей на реке или гибели паренька-новобранца на тренировке, это дало возможность убедить принца, что за непослушанием последует трагедия. И Пендрагон поверил, позволил контролировать каждый свой шаг, даже свои мысли. Он выполнял все требования Голоса, даже самые нелепые. Хотя подспорьем магу было лишь знание того, чему суждено было свершиться. Все требования Голоса в конечном счете вели к одной цели, ясной лишь ему одному. Но сегодня всё изменилось. Золотые глаза недоверчиво прищурились, непонимающе вглядываясь сквозь магическую пелену в размытые очертания спальни принца, находившейся за мили от колдуна: Артур, улыбаясь своим снам, перевернулся, выпростав правую руку из-под одеяла, и во взгляде чародея мелькнула догадка. На широком запястье красовался браслет-оберег, заурядный с виду деревянный, вроде тех, что мастерят детям, чтобы оградить их от сглаза. Но даже на расстоянии чувствовалось, насколько сильна магия, заключенная в браслете. Умно, впору было отвесить поклон за догадливость юному малоопытному Мерлину. Оберег действовал и оказался помехой: вещать свою волю в сознание Артура теперь было нельзя. Это могло значить только одно — принц уже рассказал своему слуге о проказах Голоса. Колдун удовлетворенно кивнул. По его подсчетам это должно было произойти несколько позже, но так даже лучше. Оставалось ждать. Время, время… сколько его пройдет прежде, чем колдун узнает наверняка, верно ли была сплетена его паутина для прекрасного принца? И узнает ли, если так? Удалось ли ему достичь того, ради чего было потрачено столько сил?.. Устал. Он запредельно устал, но успел сделать больше, чем мог бы кто угодно другой на его месте. Можно ли себя за это похвалить? Как нечасто он слышал одобрение в свой адрес. Лес вокруг был спокоен и тих, лес не льстил, не утешал, не порицал, лес был равнодушен, а колдун слишком утомлён. Усталая улыбка сошла с губ измождённого чародея. Его окружила темнота, стоило лишь отрешиться от чудного видения спальни Артура, купавшейся в золотом свете. Лес дремал, маня за собою в грезы и колдуна, больше не способного доносить Голос за дальние дали, в светлую голову будущего великого короля. Глава 6
Когда пунцовый запыхавшийся маг ввалился в покои лекаря, старик только окинул его внимательным взглядом, задержавшись на шее, и промолчал. Мерлин на ходу пробормотал что-то про вчерашнюю свадьбу и излишек вина, тут же рванув в свою комнату. Там он ещё раз осмотрел себя и обработал отметины заживляющей мазью. Юный чародей побоялся дольше оставаться в замке, он решительно направился к ближайшему выходу, чтобы избежать непременных вопросов или, и того хуже, очередной лекции от Гаюса. Думать о прошедшей ночи было одновременно сладко и стыдно, и уж точно это останется воспоминаниями только на двоих. Мерлин рассеянно улыбнулся своим мыслям, направляясь к двери. В конце концов, до вечера он вполне может навестить Кая. Кроме того, он так и не поговорил с Гуриром: когда рыцарь только вернулся, Мерлин не хотел мешать, а после искал спасение для Артура, потом была свадьба и… то, что было после неё. Словом, времени на серьезные разговоры так и не случилось. А поговорить ещё как стоило! Мерлин был вовсе не глуп, несмотря на рассеянность и неловкость, и понимал, что неведомый противник, кем бы он ни был, едва ли оставит Артура в покое. Оберег, конечно, защитит разум принца, но как долго этот Голос будет молчать прежде, чем снова проявить себя уже в физической форме? Подходя к дому Кая, Мерлин внезапно замер. Причиной тому оказались довольно громкие голоса, доносившиеся из открытого окна. Слово "магия", прозвучавшее неосторожно резко, заставило Мерлина притормозить и прислушаться. — Я не знал! Я не хотел, она… Она сказала, — было слышно, что Кай плакал, — что если я не помогу ей, она всем расскажет, кто я! Что я мог сделать? Она не говорила, зачем это, это… А Ивейн, вы… Всё не должно было быть так!
Мерлин оплошал. Прислушиваясь, он не обратил внимания на спящего у порога пса. Конечно! Гурир уже понял, что кое-кто их подслушивает, воспользовавшись своим магическим умением ощущать чувствами зверей, находящихся поблизости. Едва лишь слуга сделал шаг назад, как дверь открылась, и на пороге появился высокий длинноволосый рыцарь. — Мерлин, зайди в дом. Нам надо обсудить нечто судьбоносное. Почему у рыцаря-колдуна всегда был такой вид, словно он говорил скучнейшие вещи на свете? Видно, это было частью его особого нрава. Но, судя по произнесённой реплике, мир вот-вот был готов перевернуться с ног на голову, а сказал он это так, словно спросонок желал доброго утра. Напряжённо сглотнув, юный чародей прошёл за нелюдимым брюнетом в дом, где всё ещё соблюдали траур.
На лавке в самом углу сжался Кай, подтянув колени к подбородку и уткнувшись в них лицом. Его острые худые плечи вздрагивали от рыданий. Услышав шаги, мальчик поднял залитое слезами лицо, уставившись на колдунов, и его щеки вспыхнули яркими пятнами лихорадочного румянца. Ещё бы, ведь рыцари не должны плакать! Судорожно мазнув по мокрой щеке кистью руки, Кай вскочил, намереваясь выскользнуть из дома, но Гурир строго сказал ему: — Сядь! Ты уже достаточно натворил. Имей мужество не сбегать от последствий. — Всё равно уже ничего не изменить! — мальчик упрямо вздернул подбородок, и Мерлин в который раз невольно поразился, до чего Кай похож на брата. Словно сквозь худого мальчишку-подростка на них сейчас глянул Ивейн. Очевидно, Гурир тоже так подумал. На мгновение его глаза потемнели, наполняясь не проходящей звериной тоской, и голос стал немного мягче. — Сядь. Мерлин нам не враг, ему можно доверять. Кай шумно вздохнул, словно собирался продолжить спор. Но промолчал, вернувшись на лавку, и затих, изо всех сил стараясь делать вид, что его вовсе нет в доме. Как же так?! О каком доверии может идти речь? Ведь Мерлин — слуга принца Артура! Конечно, лопоухий парень славный и добрый, но что, если он случайно проговорится своему хозяину о том, что вот-вот услышит от Гурира? Раньше Кай и родному брату не решался рассказать о своей тайне. Тем временем рыцарь кивнул, приглашая Мерлина усесться за стол, а сам занял место напротив и оценивающе посмотрел на чародея: он взвешивал какое-то чрезвычайно важное решение, касающееся доверия. Почему-то это оказалось сложнее, чем выдать Мерлину самого себя несколькими днями ранее.
Слуга взволнованно кусал губы от нетерпения и желания наконец-то поделиться с Гуриром всем тем, что успел узнать о таинственном Голосе: о том, как он контролировал поступки принца, угрожая бедами, как несколько раз эти угрозы воплотились в жизнь, как в конце концов Мерлин сотворил защитный амулет. Ведь судя по всему, на данный момент Гурир был куда более опытным чародеем, чем Мерлин! И его мнение было ценнее золота. Но, похоже, что нынче в этом доме было не до беседы, на которую слуга так надеялся. Потому старшему собрату по дару маг выложил всё, что хотел, спешно и явно испытывая смущение от того, что пришёл со своими проблемами в миг, когда в этом доме их и так с лихвой. Гурир слушал молча, не перебивая, лишь изредка словно улетал мыслями куда-то за пределы комнаты. Закончив беглый пересказ событий, Мерлин чуть-чуть помолчал, вглядываясь в лицо Гурира, совершенно не отражающее эмоций, и осторожно поинтересовался: — Что стряслось с Каем? Рыцарь тяжко вздохнул и бросил странный взгляд на мальчика, сидящего в стороне, как будто проверял, на месте тот ещё или нет. — Послушай меня, Мерлин. Похоже, в Камелоте не так уж мало волшебства, как хотелось бы Утэру Пендрагону. Кем бы ни был колдун, донимавший принца, не он стал причиной гибели детей у реки и не он виновен в болезни короля. — Не он? Но ведь… — Это сделал Кай. Мерлину показалось, что он ослышался. Растерянный взгляд вперился в белобрысого подростка с обгоревшим на летнем солнце носом. Кай старался выглядеть серьёзней и старше, но всё равно непроизвольно кусал нижнюю губу и гордо смотрел в стену. Количество магов на территории маленького королевства, где почти девизом была ненависть к чародейству, воистину зашкаливало. Не так давно Утэр рассуждал, что в последнее время стал слишком мягок, и казни стали происходить всё реже, но не потому, что колдунов почти поголовно извели (хотя стараниями Утэра их численность очень поубавилась), а потому, что его люди теряют бдительность, и сам он не в меру размяк душой. Конечно, мнение Пендрагона-старшего само по себе было диким и ужасающим, но факт был налицо: чародеев в Камелоте всё пребывало, а почти все недавно казнённые были лишь сочувствующими или оклеветанными. Даже, если и прежде костры жгли безвинных и добрых людей, а не только волшебников, стоило признать, что нынче король и впрямь потерял хватку. — Кай убил их? — Мерлин невольно сглотнул, переводя взгляд на рыцаря. Ресницы опустились, и только тогда он почувствовал, как давно не моргал и что глаза успели пересохнуть. Неужели во всё время затянувшегося молчания он так и пялился на мальчишку? Было сложно поверить в то, что брат Ивейна, так стремившийся стать рыцарем, способен на подобное. — Не суди его строго, Мерлин, — голос Гурира звучал успокаивающе и ровно. — Он не злодей, хотя так сходу в это трудно поверить, но кому вообще это под силу, если не тебе и мне? Кай просто утратил контроль над своей силой. Всё началось с детей, утонувших в реке. Мальчики дразнили его, а строгий брат, разумеется… тогда Ивейн ещё был жив… не отпускал его на реку в такой час. Парнишки были даже младше Ивейна, само собой, им добавляло спеси то, что они могут избежать материнской опеки и самовольно улизнуть из дому в своё удовольствие, а он, метящий в рыцари и старший, сидит дома и слушается опекуна. Вот Кай и пожелал им зла, его обуяла зависть, и он невольно проклял мальчишек. Потом узнал о том, что дети не вернулись с купаний. Испугался, само собой… Тут Кай возмущенно засопел из своего угла, но было достаточно взгляда Гурира, чтобы будущий рыцарь мгновенно умолк. Казалось, даже дышать перестал. А колдун-оборотень продолжал: — Кай умолчал то, что завидовал им, никаких серьёзных подтверждений своей виновности у него всё равно не было, так что в чём ему было каяться? — Гурир оправдывал его, выстраивая логическую цепочку и больше не отводя глаз от Мерлина. Слуга принца подумал, замечал ли он прежде, как черны глаза у рыцаря, или всему виной сумрачное освещение жилища в вечерний час?.. — Это был дух! — неожиданно подал голос Кай. До этого он сидел молча, переводя прищуренный взгляд с одного мужчины на другого. Судя по тому, что успели обсудить старшие, он оказался не одинок в своём колдовском проклятии. Как же так? По всему выходило, что нескладный и смешной Мерлин тоже колдун! Для Кая осознать подобное было также непросто, как Мерлину — сделать это же в адрес мальчика. — Дух? — Слуга принца поймал себя на мысли, что от него начинает ускользать суть истории. Кай кивнул, и, увы, не очень по-рыцарски шмыгнул носом. Он принялся пересказывать историю во второй раз. Буквально час назад его первым слушателем был Гурир, Мерлин застал отголоски как раз этого спора, когда только приближался к дому. И мальчик затараторил, перескакивая с одного на другое, как некоторое время назад сам Мерлин говорил Гуриру о голосах, мучавших принца, но Кай спешил из-за душевных терзаний совсем иного рода, ведь он чувствовал себя трижды убийцей! Он говорил о том, как однажды, купаясь в реке, зацепился ногой за корягу и никак не мог освободиться, чтобы вынырнуть, но не задохнулся, продолжая упрямо воевать за свою жизнь и спокойно обходиться без воздуха под водой долгое-долгое время. Всплеск его магии привлек речного духа-омутника, Кай понял, что обладает даром магии, а дух очень заинтересовался особым талантом мальчишки, практически заведя с ним дружбу. Соседские мальчишки дразнили Кая трусом и слабаком, когда Ивейн не отпускал его купаться ночью, и однажды паренёк в сердцах пожелал им дурного, глядя детям прямо в глаза, которые теперь было не вытравить из памяти никаким добрым делом. Омутнику было достаточно этого, чтобы утащить сорванцов под воду, дав выход грозной силе проклятия. Водить дружбу с магическими существами, не зная правил этого приятельства, было делом фатальным. Но к сожалению, Каю это было невдомёк. — А потом у старой Феборы на тренировке умер сын, и она совсем помешалась, — мальчик рассказывал, не поднимая глаз, накрепко, до белизны стискивая сцепленные в замок пальцы. — Пришла ко мне и сказала, что знает, что я колдун, и расскажет всем, если я ей не помогу! Видно, всё из-за духа воды! Или я сам такое чудовище! Не знаю! — У Кая начиналась паника, и его дыхание всё учащалось, на лице появились пятна лихорадочного румянца. — Фебора ближе всех живёт к реке… оттуда она и узнала! Видела, как тогда я пропал в воде на целый час, а ведь торчала в окне и пялилась на воду! Старая карга! Даже не пыталась меня спасти, когда я не выныривал у неё на глазах! Но пришла ведь потом в наш дом, не постыдилась! И этот порошок… Я не думал, что он так подействует на короля! Я даже не знал, что она пойдёт с этим кому-то вредить, тем паче нашему правителю! Старуха просто попросила меня произнести слова следом за ней над тем сбором трав, что сунула мне в пригоршню! Она обещала отцепиться, если я сделаю это, клялась раз и навсегда отстать и ни словом меня не выдать! Как я мог отказать?! Я и понятия не имел, что за сила забралась в какие-то глупые травы из-за одних моих слов! Фебора сказала, что расскажет всё обо мне королю, если я не сделаю, как она велит! — Раз уж ты владеешь такой силой, изволь думать о последствиях своих поступков, — строго заметил Гурир, до этого сохранявший молчание. Кай подавленно кивнул, его ресницы снова стали мокрыми. А от всплеска паники, острой вины и злости глаза то золотились, то снова угасали, пульсация волшебства вовсю резвилась в его теле. Стоящие на полках ёмкости задрожали, висящий под потолком венок из трав, отпугивающий назойливых насекомых, внезапно пожелтел. Мерлин и Гурир напряглись. Рыцарь вскочил из-за стола и тут же оказался рядом с Каем, прижал мальчишку к себе, накрыв широкой рукой его затылок, и ткнул носом в свою грудь, ероша горячей ладонью выгоревшие белёсые пряди. — Тише, Кай. Дыши и прекрати волноваться. Тебе ещё многому предстоит научиться, чтобы не натворить новых бед. Осознание того, что неосторожное колдовство стало причиной гибели брата, жгло мальчика, словно калёным железом. Он заколдовал травы для Феборы, та попыталась убить короля, а ради спасения Утэра Пендрагона старший брат отправился в опасный поход, из которого так и не вернулся. И всему виной он, Кай! — Но тогда получается, что я злой волшебник! — Почему ты так думаешь? — Мерлин мягко улыбнулся. Ему был прекрасно знаком и этот страх перед собственной властью, и невозможность себя сдерживать. — Потому что… Ребята. Я пожелал им зла, и зло случилось! И потом, с этим порошком… Люди погибли, Ивейн! Я убил Ивейна! Я убил братьев Ройлоттов! — Кай, не бывает магии злой или доброй, — Гурир поймал паренька за подбородок и заставил смотреть вверх, ему в глаза. — Всё зависит от колдуна, направляющего магию. Ни людей, ни магов нельзя делить на полностью злых и исключительно добрых. Всё будет оборачиваться так, как ты поступишь, как распорядишься своим даром: снова примешься творить проклятия… — Нет! — Или поймешь, что магия — не забава для детей. — Мне ведь не нужна эта магия, Гурир! Ты ведь знаешь! — Знаю. — Пусть её не будет! Меня можно вылечить, чтобы я больше никому не причинял вреда? В ответ на крик души рыцарь отрицательно покачал головой, тогда голос подал слуга принца: — Ты думаешь, я был безумно счастлив, узнав, что сам колдун? Или Гурир? Мы не выбираем силу, Кай. Но она выбирает нас, не приходит как-то вдруг после жуткой грозы или когда ты тонешь. Она есть с нами с рождения. Глядя на Мерлина, колдун-оборотень, внезапно оказавшийся в опекунах, благодарно кивнул. Он отпустил от себя Кая и внимательно вгляделся к его заплаканное лицо. Золота в глазах мальчика уже не было. — И чтобы принять это, Кай, требуется немалое мужество.
Мерлин чувствовал себя лишним, но просто встать и уйти не мог, однако наконец рыцарь сам вспомнил о времени, заметив, что солнце уже почти опустилось за горизонт. Гурир вышел проводить слугу принца и прикрыл за собой дверь. Но вышло так, что двое направились вовсе не к замку, а напротив, подальше от тех мест, где кто-нибудь их мог услышать. — Кем бы ни был этот Голос, Мерлин, он явно знал о случившихся из-за Кая бедах. Возможно, он провидец или просто шпион. Жаль, что мы не можем сказать наверняка по одному ощущению, кто колдун, а кто — нет, даже живя поблизости друг от друга. Если и применить какое-то масштабное заклятие, можно ненароком выдать близких людей. Да и себя. Не думаю, что Каю будет легче расти лучшим человеком, если после смерти Ивейна ещё и меня сожгут. И его отец умер всего год назад. Но как бы там ни было, я уверен, Кай хороший ребёнок. И если нам не придётся бежать из Камелота от ненависти короля, и тайны останутся тайнами, мы никогда не бросим этих земель, будем служить им до последнего вздоха, — Гурир вдруг улыбнулся и отвёл взгляд, покачав головой. — Как отвратительно высокопарно. Наверное, менестрель из меня был бы получше, чем рыцарь, м? — Да, стоит попробовать себя на этой стезе! — Лопоухий маг якобы убеждённо потряс головой, и напряжение чуточку отпустило. Несмотря на то, что Мерлин выяснил причину трагедий, к разгадке личности злоумышленника они не приблизились ни на шаг. Разве что стало ясно одно — Голос мог видеть будущее, потому так удачно подтасовывал все те ужасы, что видел принц, чтобы они приходились как раз на те моменты, когда Артура якобы ждало очередное наказание за то, что смел артачиться и противоречить говоруну. Но сколько в Камелоте таких ясновидящих? А сколько за пределами королевства? И вообще насколько далеко можно находиться, чтобы так забираться в чужую голову? Мужчины шли молча, дыша приятным лёгким вечерним ветром. Мерлин, довольно сильно вытянувшийся за последний год и от того кажущийся ещё более тощим, чем прежде, едва доставал рослому рыцарю до носа. Ивейн был чуть ниже своего темноволосого любовника… а теперь от Ивейна остался один лишь прах. От этих мыслей Мерлина передёрнуло. Он видел немало несчастий, пока жил в Камелоте, переживал их трудно, и всё-таки как-то двигался дальше, но тут, наверное, дело было в том, что затягивающуюся рану всё время бередили встречи с Каем, маленькой копией погибшего рыцаря. Интересно, был ли старший в этой семье колдуном? — А Ивейн мог что-то такое? — слуга брякнул раньше, чем подумал, что любопытство не стоит того, чтобы тревожить Гурира воспоминаниями. Хотя он был уверен, едва ли проходил хоть один день, когда тот не вспоминал о павшем возлюбленном. Но стыд накатил всё равно. — Нет. Он просто был прекрасным стрелком и бойцом. Не знаю, была ли в том магия. По крайней мере, я никогда не видел золота в его глазах, — ненадолго вновь наступило молчание. — Уже поздно. Пора возвращаться, Мерлин. Наверняка наш принц уже бушует без ужина. — Как ты теперь с Каем? — Придётся предпринять небольшую поездку, чтобы повидать его престарелых бабушку и деда… они живут далеко от Камелота. И там некому будет донести королю о том, что один его рыцарь учит совладать с магией другого — надеюсь, будущего рыцаря. — Он так волновался. Его можно понять. Трудно убедить себя, что убийца не ты, а те события, что последовали за твоей наивностью. Наверное, натвори я такое в его годы, я бы сбежал от всего мира куда-то в чащу. — Да. А потом опухший, искусанный всеми подряд и заболевший вернулся бы к матери с повинной головой, — покивал Гурир. Он хлопнул Мерлина по спине и, кажется, даже улыбнулся, хотя это было так мимолётно и так тускло, что слуга не сказал бы наверняка, не показалось ли ему лёгкое движение губ. — Кай не сбежит. Я привяжу его к себе. — Кандалами? — Мерлин, неравнодушный в некотором смысле к таким вещам, подозрительно покосился на воина. — О, нет, нет! Артур с тобой такое практикует? У тебя уши сейчас воспламенятся, как свадебный костёр. Дыши, смельчак. Не кандалами. Магией. Куда один, туда и второй. Глаза Мерлина округлились, стало даже не до замешательства из-за довольно нескромных фраз рыцаря. Он уже читал о заклятии привязки в книге, подаренной Гаюсом, и представлял себе крайне серьезные последствия такого шага со стороны рыцаря-оборотня. — Но ведь это… на веки вечные? — Да. И что с того? Я всё равно обещал Ивейну неизменно беречь его брата и быть поблизости. А уж раз Кай оказался таким непростым ребёнком, нам это не помешает. Завтра же мы уедем, если король позволит отбыть, чтобы отвезти мальчика к его родичам и подлечить там мои раны после похода за омелой. Сумрак заботливо баюкал в своём сизом бархате засыпающий Камелот. Когда взгляды устремлялись внимательней на окружающий мир, подмечая красоту лугов, вод и небосвода, трудно было поверить, что среди такой гармонии могут происходить беды. Гурир мельком глянул на попутчика, желая сказать ему, чтобы не стыдился спрашивать об Ивейне, но тему пришлось поменять: рыцарь задержал взгляд на бледной шее слуги, с которой сполз красный платок, обнажив тёмные следы засосов. Рослый воин тут же понимающе улыбнулся. — Я рад, что Артур послушал меня. Мерлин невольно схватился за шею, краснея даже ушами, вернее, в основном ими, и Гурир покачал головой. — У меня не получилось защитить того, кого я люблю. Но вы сумеете. Я не провидец, увы, но всей душой верю в вас, словно вы те самые половинки единого целого, как в песнях менестрелей, и что вместе вы сможете преодолеть всё. Буду молиться богам за вас обоих. Береги его, Мерлин.
Мерлин вернулся в замок затемно и тут же прямиком направился в покои принца. Магия магией, но обязанности слуги никто не отменял. Артура в комнате не было, стражники, скучающие у дверей, сообщили, что принца вызвал к себе отец. Маг только кивнул, погруженный в свои мысли. Прикрыв дверь, Мерлин невольно поёжился. В покоях Артура было сумрачно и довольно зябко: огонь в камине, затопленный утром, конечно, успел погаснуть, а через открытое окно в комнату тянуло весьма прохладным ночным ветром. Мерлин закрыл створки окна в ромбовидной мозаике, потёр озябшие плечи и направился к ванной. Маг привычно протянул руку и прошептал заклинание, согревающее воду. Прозрачная поверхность неожиданно вспенилась, вскипела и испарилась с громким шипением, горячий пар едва не обварил Мерлина. Ушастый маг едва успел отпрянуть в сторону так далеко, как только мог: он сделал этот рывок рефлекторно, а поскольку большую часть его сущности составляла магия, то Мерлин буквально пронёс себя по воздуху к другому краю комнаты, ощутимо впечатав спиной в каменную стену. Зато спасся от страшнейших ожогов, которые мог причинить ужасный пар. Покои заволокло тяжёлым для вдоха влажным маревом, моментально стало сыро и жарко. С трудом дыша, Мерлин помотал головой как спросонья. В чем дело?! Он ведь всё сделал правильно! Чародей был в этом уверен, ведь делал это простейшее бытовое действие, наверное, сотни раз. Почему же вода испарилась вместо того, чтобы нагреться?! Разгоняя пар рукой, Мерлин прошептал заклинание, вызывая небольшой ветерок с обратной тягой. Эту завесу нужно было выпихнуть в окно как можно скорее. Ставни с грохотом распахнулись, взбешённо зашатавшись на петлях. Вскоре стёкла не выдержали, и цветные осколки посыпались на пол комнаты, что и так было чудом, ведь вывались они наружу, хлопот стало бы в разы больше! Ворвавшийся в комнату вихрь скинул со стола Артура длинные писчие перья, оставленные для составления каких-то будущих документов, расшвырял их по комнате, свалил стулья и даже едва не перевернул стол. Ткани балдахина раздулись, возомнив себя парусами в шторм. Локальный ураган, ворвавшийся в комнату, конечно, рассеял пар, но, бушуя, едва не разнес все вокруг в щепки. — О, нет! — Мерлин стоял посреди ужасающего беспорядка, в панике оглядывая результаты своего колдовства. Гул вызванного вихря утих одновременно с тем, как в комнату вошел Артур. Принц застыл на пороге, уставившись на разоренную комнату неверящими глазами, его покои выглядели так, будто здесь гарцевали взбесившиеся кони. — Мерлин! — Это не я! То есть… Это вышло случайно! Не понимаю, я ведь всё делал правильно. Ох, я всё уберу, Артур! — Ты идиот! — принц синхронно сжал кулаки и челюсти. — Какого тролля ты вздумал наколдовать сюда стихийное бедствие?! Даже дверь не запер на ключ. Олух, тебя могли увидеть за этим! Даже хуже, чем если бы за… — он не договорил и просто взмахнул руками в сторону кровати, выглядящей сейчас крайне печально. — Какой ужас! Такого свинарника тут никогда не было! — Я не собирался колдовать стихийное бедствие, — горе-маг растеряно помотал головой. — Я всё делал как всегда. Не понимаю… — Какая неожиданность, — съехидничал принц, поднимая перевернутую мебель. — Уберёшь здесь всё. Но прежде растопи камин. Нужно избавиться от этой сырости, иначе к утру мои доспехи заржавеют, а я порасту мхом! — Артур сделал большие глаза и перешёл на шёпот, — И ты порастёшь! Потому, что если тут будет сыро, я заставлю тебя ночевать со мной! Чародей старательно закивал (неведомо чему в ответ) с видом сущего паиньки, через миг глаза слуги сверкнули золотом. Вспыхнувшее в камине пламя поднялось столбом такой силы, словно под углями умудрился спрятаться целый дракон! — Мерлин!!! — Прости, прости, — маг в отчаянии поднял ладони, испуганно попятившись. — Если это было видно из дымохода над крышей замка, я сам тебя из Камелота выгоню! — Что-то не так, Артур! Моя сила. Она взбесилась. Я… мне нужно… Не договорив, он рванул из комнаты, провожаемый насмешливыми взглядами стражников. Грохот и неразборчивые шумные возгласы, доносящиеся из комнаты, они списали на вольные забавы принца, гораздого тиранить прислугу. В сознании Мерлина за пеленой растерянности и страха мелькнула немного радующая мысль, ведь принц грозился уже не скормить его собакам или сварить в масле, а просто выгнать. Несомненно, их отношения стали куда лучше.
— Гаюс! — Мерлин ворвался в комнату старого лекаря, едва не заставив его подпрыгнуть от неожиданности. — Что случилось? — Моя магия, — Мерлин опёрся о стол ладонями, пытаясь отдышаться, и поднял на старика взгляд, полный непонимания. — Я больше могу её контролировать. Рассказ чародея вышел настолько бурным, что Гаюсу пришлось несколько раз останавливать племянника, уточняя детали. — Ты уверен, что рассказал мне всё? Мерлин кивнул. Пристальный взгляд лекаря остановился, он был направлен явно не в лицо собеседнику, а левая бровь скептически приподнялась. — Твоя шея говорит мне больше, чем ты сам. Принц? — Какое это имеет отношение к моей проблеме?! — чародей упрямо поджал губы. Но это никоим образом не помешало залиться краской его ушам, а потом и его шее, и его скулам, и даже лбу… — Самое прямое. Если бы ты внимательнее слушал, — удручённо покачав головой, Гаюс удобней устроился на стуле, на котором, казалось, вообще было невозможно комфортно усесться. — Полагаю, это и есть магия Артура. Не имея возможности использовать её самостоятельно, он увеличивает твою силу. Чем сильнее связь между вами, тем сильнее ты, Мерлин. Две стороны одной монеты — это не строчка из менестрельской оды, подслушанной драконом, мог бы догадаться и сам, юноша. Лицо мага удивлённо вытянулось. Он хотел было выспросить, уточнить, но тема была такой неловкой, что подбирать слова пришлось долго. Однако лекарь терпеливо ждал, когда его племянник станет краснеть, охать, беззвучно хватать губами воздух, и наконец что-то скажет. — То есть, моя магия черпает из Артура, как из родника? Гаюс закивал. А Мерлин продолжал осторожные рассуждения вслух: — Получается, от того, что… ну… — маг опустил ресницы, скосив взгляд на своё плечо, со стороны которого на шее красовался засос над сползшим платком. — От того, чем мы ближе, тем я сильнее? Делом лекаря на сей раз было продолжать кивки. — А он?! Ему не станет хуже? Вдруг это истощит его?! Тут уж Гаюс невольно хохотнул и отвёл хитрый взгляд, начал переставлять склянки. — Не думаю, что магия его истощится. Похоже, это и есть особенность его дара — быть бездонным колодцем силы для тебя. Надеюсь, что только для тебя, иначе бы дракон предупредил, чтобы Артур не смел дружить с другими магами. Но вот истощить Его Высочество плотски вполне возможно. Наверное, сегодня вам не стоит повторять этот ваш… опыт. Мерлин снова заполыхал ушами. Но ничего не ответил и только послушно кивнул. Он хотел уйти к себе и просто выспаться. Однако ему ещё предстояло делать уборку в комнате Артура. А поскольку свои возросшие силы он пока не обуздал, работа предстояла тяжёлая, всё нужно было делать самым обычным людским способом. Когда он вернулся в спальню принца, предварительно поправив платок, то с облегчением отметил про себя, что никакой тревоги в замке не подняли. Сквозняки в таком строении, что ж такого?! Как бы там ни было, у входа его не скрутили, и Мерлин спокойно проник в покои Его Высочества. Открывшаяся картина умилила. Артур наводил порядок. Чародей, растерянный открывшимся зрелищем не меньше, чем недавним магическим буйством, прижался спиной к двери и уставился на принца. Тот и заговорил первым, продолжая расправлять балдахин: — Я решил, что ты сегодня не в лучшей форме. Не только из-за магии. Ну… ты же помнишь, с утра был словно конём придавленный, — Артур не смотрел на слугу и продолжал убираться. — Окна придётся ставить новые. И стул сломан. После свёрнутого в двери замка плотник завтра снова будет работать тут, скоро станет не ясно, кто в этой комнате бывает чаще: я или он, — Пендрагон на миг оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на Мерлина. Принц, серьёзный и немного покровительственный, помолчал, но это длилось недолго. — Надеюсь, тебя хватит на то, чтобы принести сюда ужин? Мерлин, слушавший его с замиранием сердца, улыбнулся. На щеках обозначились ямочки. И даже губы, чуть болевшие от ночных укусов, не заставили его улыбаться не так ярко. То тёплое чувство, что уютно шевельнулось в груди, кажется, испокон веков называлось счастьем. Эпилог
Вскоре Утэр пал в сражении с посягнувшими на его земли соседями. И ещё будучи совсем молодым, Артур стал королём. Как предрекал дракон Килгара, с восшествием нового правителя на трон ситуация в Камелоте изменилась, маги больше не были среди первых врагов королевства только за одну свою сущность. Мерлин же не просто стал правой рукой молодого монарха, объединявшего Альбион, они оба воистину были двумя частями единого целого. В магической мощи Мерлин не знал себе равных. Могло ли случиться так, не встреть он Артура, ставшего его особым, личным родником древней волшебной силы, во сто крат увеличившим мощь его природного колдовского дара? Они были предназначены друг для друга судьбой. И в жизни, и за её пределами, словно спаяны в одну душу. Обретя дар прорицания, Мерлин предсказал им обоим встречи в новых рождениях, а также нарёк Артура королём королей, но когда громкие слова были сказаны, Пендрагон только зашёлся смехом, высказавшись, что Мерлин наконец-то научился угождать и быть услужливым, только на несколько лет припозднился с этим качеством. Бок о бок они проживали годы и были вдвоём даже тогда, когда Гвиневра изменила своему королю и супругу, когда рыцарь Ланцелот предал господина, и сердце Пендрагона изнывало от боли. А в роковой час Мерлина и Артура разлучила встреча короля с Мордрэдом. Артур погиб от удара копья, успев смертельно ранить друида мечом. А Мерлин, давным-давно позабывший о гейсе, наложенном на него, находился в скорбный миг в Эалдоре: посещал могилу матери, на ту пору давно усопшей. Память стёрла предупреждения Голоса, но, как видно, судьба оказалась безжалостной и к великим. Может быть, это было лишь совпадением, что смерть настигла короля Артура, когда его маг отлучился в родные края? Но если тот гейс был не шуткой безумца и в самом деле существовал, он сработал даже годы спустя, когда неведомый Голос был совершенно позабыт. Объятый горечью потери, чародей впал в безумие. Его больше не называли Эмрисом, Мудрым. Мудрость была утрачена вместе с частью его души, ушедшей в вечные туманы. Теперь колдуна звали иначе — Мерлин Вилльт, Мерлин Безумный. Колдун был так могуч и так опасен, что всё живое опасалось его и трепетало перед ним. Лишь в мгновение краткого просветления маг позволил молодой волшебнице помочь ему сплести заклинание, заточившее безумца в единственно возможное узилище, достаточно наделённое древней магической энергией, чтобы самовольный и опасный Вилльт не выбрался наружу. Этим узилищем стал священный дуб друидов, что стоял в центре идеально круглой поляны, где много лет назад молодой и наивный мальчик с золотящимися от магии глазами влезал на огромное дерево, чтобы… чтобы… он стал забывать такие мелочи, память стирала то, что было не важно, что не касалось Артура напрямую. Долгое время маг спал волшебным сном глубоко в сердцевине могучего дерева. Его плоть постепенно совсем состарилась и истлела, вечный сон Мерлина был грёзами не тела, но духа, остававшегося в заточении. Стоило погибнуть королю Артуру, как объединённые земли тут же захлестнуло волной междоусобиц. Словно единство Альбиона держалось на единстве двоих. Мир тревожился, земли впитывали всё новую кровь воюющих людей, но спящему колдуну всё было безразлично. Его сон однажды побеспокоили собравшиеся на поляне колдуны, которые приносили жертвы древнему дубу, где был заточён дух Мерлина Вилльта. Этого места избегали годами, пока помнили, кто заточён в недрах великого дерева, но либо времена помнивших прошли, либо отчаяние заставило колдунов превозмочь трепет перед Вилльтом. Ритуал состоялся. И его сила взметнулась, сон немного ослабил свой тягучий кокон, маг потянулся своей усталой оборванной душой к тому, кто единственно был ему дорог. Всё, что теперь мог величайший волшебник, собственноручно оградивший мир от своего разрушительного безумия, это лишь мысленно коснуться родной частицы, искривив пространство и время. Он пришёл к Артуру Голосом, в тот миг, когда принц оказался в лесу и охотился на огромного кабана. У старого дикого зверя не было трепета перед круглой поляной, вепрь часто лакомился желудями, опадающими с великого дуба, и потому он был той живой ниточкой, что по праву принадлежала и древнему дереву, и тому, кто был заточён в его сердцевине. Для магии такой силы и таких высот время было пустяком. Вилльт играл по правилам, он был счастлив увидеть принца даже глазами громадного зверя, и он имел право требовать всё, что угодно, если юный принц покусится на жизнь принадлежавшего ему существа. Никто Артуру был не указ в ту пору, даже Утэр порой не мог препятствовать решениям, которые принимал его сын. И молодой Пендрагон, конечно, ослушался, в то утро принц убил вепря. Так началась Игра. Нити магии сами стали складываться в кружево мысленной связи, протянутой сквозь года, пока усталое сознание колдуна в полудрёме едва касалось души принца. Все требования Вилльта, казавшиеся нелепыми, были направлены лишь на то, чтобы Артур понемногу делал шаги навстречу к тому, ещё юному Мерлину. К их общей силе, к надежде на лучший исход. И, конечно, порой Вилльт просто забавлялся, чтобы молодой Пендрагон не сумел разглядеть, что именно проходило красной нитью через всю эпопею с воспитанием принца. У колдуна, находящегося в полусне, встрепенулась слабая надежда, что он мог бы изменить их общую судьбу. Стоило лишь сделать самую малость: отпугнуть Гвиневру от принца, вытворявшего одно чудачество за другим, научить Артура быть мудрее и не гнушаться извинений перед теми, кто «ему не ровня», если он не прав, сплотить его рыцарей вокруг будущего короля, способного и на забавы, и на чудачества обычного юнца, пораньше пустить лопоухого эалдорского мальчика в постель Его Высочества, чтобы они привыкли друг к другу, сделали первые шаги естественно, гармонично, но чуточку раньше… чем скорее они сблизились бы, тем вероятней Вилльту казалось, что магия Мерлина может стать ещё сильней, и тогда чародей не допустит гибели принца, изменит прошлое и будущее. Гейс был последним решительным шагом. Конечно, Голос был не в силах наложить ограничение с проклятьем в самом деле. Он и без того едва-едва общался со строптивым Артуром. А все те ужасы, что якобы происходили в наказание за ослушание принца, являлись лишь обрывками прошлого, не зависящими ни от Мерлина, ни от Артура. Все они были только тем, что Вилльт удачно вспоминал из их былых дней и привязывал каждое происшествие убедительной речью к тому, что делал молодой принц, выставляя в том свете, словно это было наказанием специально для Артура.
Время шло, сон Вилльта снова становился всё крепче. Трава на поляне вокруг дуба стала так высока и густа, что к её центру уже не мог пройти ни зверь, ни человек. Те друиды, что своим ритуалом чуть потревожили пелену его сна, к завершению колдовства скончались, что стало поводом для тех, кто уже забыл о пленнике дуба, бояться этого места по новой причине. Порой только орлы, помнившие Гурира, тоже давно почившего, садились на мощные ветви и клекотали спящей раненой душе о своих гордых годах. Грёзы густели, как тот плотный молочный туман, куда Моргана забрала погибшего короля Артура многие десятилетия назад. Уже бестелесный, колдун стал забывать и своё безумие, и то, чем оно было вызвано: гибель Пендрагона уже не мучила его сильней всех пыток, что творил с магами в камерах Камелота кровавый Утэр. Но давным-давно, когда Вилльт потерял возможность шептать в сознание его принца, его родника великой силы, он утратил и возможность узнавать, помогли ли его попытки переплести узор судьбы. Наверное, горе его уже не смогло бы стать крепче, даже узнай он, что ничем так и не смог помочь.
Века миновали. От Камелота остались руины. Король Артур стал легендой, а великий маг Мерлин — и вовсе сказкой. Его дух, забывший почти всё, спал в недрах священного дерева. Надежды не оставалось. Да и кому она была ещё нужна?
Но в одно особое время над лесом разыгралась гроза чудовищной силы. Ураган разошёлся, круша жилища и унося жизни из мира, где уже и не были уверены, жили ли Артур и Мерлин в самом деле когда-то в этих местах. Ветер пел песню безумия, ещё в старину созданную горюющим Мерлином, буря надрывалась и хлестала дрожащую землю молниями… Одна из них угодила точно в огромный дуб. И спящая в нём усталая душа прежде смешного и милого мальчика, ставшего великим, а после — сумасшедшим и злым, выскользнула на волю.
… Утро было не особенно погожим. Ещё с ночи зарядила мерзкая морось, мелкий мокрый снег. Они вышли на охоту, подкарауливая новичка, посмевшего задрать нос, только придя в их школу. В Его школу! Он был тут негласным королём, и никто не смел безнаказанно ему хамить. Зимние рассветы здесь не были ранними, небо у горизонта едва бледнело, обозначая только появляющийся краешек солнца за мутной завесой низких облаков. Оставив машины на парковке перед зданием учебного заведения, игроки школьной футбольной команды столпились неподалёку от парадного входа, в ближайшем закутке. Полумрак рассеивали фонари, понемногу тускнеющие к утру. А прохлада заставляла надеяться, что задуманное дело пойдёт шустрей, и вскоре парни отогреются в светлых и приветливых коридорах. Не успевший рассеяться туман укутывал голые в эту пору года кустарники, высаженные аккуратными кубами по периметру территории. Первые солнечные лучи косо упали на мокрый асфальт, тончайшей серебристой паутинкой накрывая землю, но даже это не сделало утро радостнее. Городок только просыпался. И всё вокруг дышало тишиной, нарушаемой лишь шумом машин, проезжавших по дороге мимо школы неспешно, как и полагалось делать согласно правилам ограничения скорости. Вскоре охотники — футбольный капитан и пятеро игроков, — дождались прибытия новичка. Тот припарковал старенький пикап вызывающе близко от дорогих машин мажорных мальчиков. — Глядите, каков! — хмыкнул капитан и, вынув руки из карманов спортивной красно-белой куртки, пошёл навстречу темноволосому парню. Остальные игроки двинулись следом за ним, расправив плечи, впечатляюще широкие из-за частых спортивных тренировок в их юные годы. Капитан футболистов был бодр и сосредоточен, голубые глаза горели азартом. Он преградил дорогу новичку, пружинящим шагом приближавшемуся ко входу в школу. — Доброе утро, Ланс. Куда-то торопишься? А поздороваться с нами не хочешь? — Шестеро на одного. Хм. Доброе утро, — патлатый парень дёрнул плечами, стараясь сделать это как можно более равнодушно. Чуть подвивающиеся тёмные пряди неряшливо разметались по плечам. — Тебе бы постричься, в нашей школе не любят нерях. — Я сам разберусь, что мне делать. Слово за слово. Воздух словно искрился от предчувствия скорой драки. Капитан раскинул руки в стороны, подначивая новичка. — Ну, что, латинос, давай! Рискни, ударь меня, если такой смелый! Вперёд! Казалось, вот-вот, ещё одна искра, и прямо у здания учебного заведения начнётся рукопашная, которую чилийский длинноволосый парень по умолчанию проиграет. Уцелеть тому, кого назвали Лансом, помог случай. Строгий, хоть и молодой, голос окликнул задиру: — Артур! Капитан обернулся, на его лице всё ещё была написана пренебрежительная весёлость. Но брови удивлённо приподнялись, когда он увидел, кто его позвал. Судя по строгой и вовсе не форменной одежде, этот долговязый и до смешного лопоухий тип был новым преподавателем физики, о приходе которого ещё вчера гудела вся школа. Артур нервно облизнул обветренные яркие губы и улыбнулся. — Доброе утро, мистер Морган, сэр! Что-то не так? — Я польщён, что Вы уже знаете мою фамилию, но это не даёт Вам права затевать конфликты на школьном дворе. Вам всем пора отправляться в класс физики, будьте любезны потратить время до первой лекции, собрав все нужные книги и тетради. Перечить учителю, даже такому вызывающе молодому, было бы некстати. Нрава нового педагога ещё никто не знал, а тот имел все права, чтобы отстранить хулиганов от тренировок, заняв их глупым сидением в кабинете после уроков, что было совсем не в интересах игроков. — Тебе повезло, латинос! Поговорим в другой раз, — тихо пообещал капитан школьной футбольной команды гордому патлатому новичку и развернулся, удаляясь в школу вместе со своей верной пятёркой. Перед ними по ступенькам поднимался молодой физик, его огромные уши краснели от холода и так забавно торчали в стороны, что заметивший это капитан футбольной команды не сдержался и смешливо фыркнул. Только на миг педагог сбил шаг, но не стал оборачиваться и вошёл в светлое здание, придержав за собой дверь исключительно из чувства приличия. А он, кстати говоря, был очень хорошо воспитан! Следом за ним поймал край двери озябшими пальцами капитан футболистов. На миг взгляды учителя и школьника пересеклись. Лопоухий до крика обаятельно улыбнулся, так, что это даже немного бесило: — Начнём с чистого листа? Проблемы лучшему игроку были ни к чему (тем временем его ребята безропотно толпились позади, всё ещё стоя на холоде), и он только кивнул, не отводя ярких глаз от скуластого бледного лица брюнета в строгом пальто. Где-то он его видел, разве нет? Но точно не на своих вечеринках у бассейна! И всё-таки… Такой знакомый смешной тип. — Начнём,— согласился семнадцатилетний школьник с ослепительной и вызывающе обаятельной улыбкой. Лопоухий кивнул всё с той же раздражающе милой миной и сказал прежде, чем отпустить край тяжёлой двери: — Вот и молодец. Доброе утро, Артур. Будем знакомы.
КОНЕЦ
В соавторстве с Лордом Зойсайтом
Глава 1
- И
не подумаю! – Смеющийся мужчина закрыл за собой дверь галереи, наспех обмотал
шею шарфом и быстро сошёл с крыльца на тротуар. – До завтрашнего утра, -
закончил он свою последнюю фразу себе под нос. Глава 2
Глава 3
На сей раз Артур добирался к ней не без приключений. Хотя прежде, как правило, неприятности начинались только внутри заведения, куда мужчина попадал из мира своей благополучной жизни. Но примерно час назад он позволил себе надраться абсентом в ирландском спорт-баре, а после ввязался в безосновательную потасовку. Был довольно поздний час выходного дня, и подобные инциденты случались буквально в каждом втором пабе. Достаточно было зацепить кого-то плечом. Драчунов быстро разняли. Артур нравился местной барменше, потому он не сидел сейчас в отделении полиции, а стоял у дверей зловещей кофейни. Губы блондина были разбиты, всё его существо пропиталось горечью абсента, так что нужный настрой для добровольного пересечения порога был уже создан. Какое-то время галерейщик просто разглядывал здание, в котором размещалось кафе. Вполне
материальная постройка, всё та же каменная кладка, дверь под старину, кованые
скобы для факелов по бокам. И, конечно, факелы были электрические. Обычное
заведение, если глядеть снаружи. Туда даже кто-то вошел перед Артуром, и это
очень приободрило. В
помещении было так же сумрачно, пряно пахло смесью возбуждающих ароматов, уютно
потрескивал огонь в камине, и не было ни души. Чернота в углах казалась живой.
А потом из неё, словно из невидимой ниши для престидижитатора, возник хозяин
кафе. Хотя
к трюкам заведения он попривык, но всё-таки принять его как норму значило
поставить крест на современном мировоззрении. Галерейщик
украдкой поцеловал чужое плечо. От движений рассаженные губы снова окровенились,
так что после поцелуя на одежде Мерлина остался маленький красный след. - Ты!
– с обоих наконец сошло оцепенение, словно до этого и не дышали вовсе. КОНЕЦ | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
ни въехали в лес на рассвете, когда солнце еще не встало, но небо у горизонта уже окрасилось в теплый золотистый цвет. Остановив коней на опушке, всадники спешились и углубились в чащу.
же приготовился умереть с голоду, — принц стоял у окна с мрачным видом, и причиной его состояния был не только слуга, припозднившийся с ужином.
аследный принц Камелота был занят созерцанием видов, открывавшихся из окна его комнаты. Конечно же, это самая тяжкая обязанность — бремя на венценосных плечах будущего короля, иначе Мерлину было не объяснить, почему Артур тратит столько своего времени на окна, разве только тем, что принцу было совершенно нечем заняться. Хмыкнув себе под нос, Мерлин продолжил передвижения по комнате, имитируя усердную работу: подбросил пару поленьев в камин, запихнул в шкаф рубашки, развешанные на ширме, и взялся перестилать кровать.
ерить тому, что говорил Артур, было сложно. Слова про непонятный голос, вещавший свою волю, могли бы показаться бредом, но Мерлин не сомневался в их правдивости ни на мгновение. Рассказ принца объяснял все странности последних недель, но, увы, не давал ответа на вопрос о том, как это остановить.
ерлину казалось, что все вокруг в курсе того, что произошло между принцем и его слугой минувшей ночью: совершенно точно знают и видят каждый синяк, каждый след от укуса, даже те, что были скрыты под одеждой. Сильное желание хоть на краткое время вырваться за пределы замка взяло верх. Стоило только предупредить Гаюса, а заодно попытаться внятно объяснить, почему он не ночевал в своей комнате.
олос больше не являлся Артуру. Шло время, и население Камелота уже не тревожлось из-за причудливых выходок принца. Все вздохнули с облегчением, в том числе и Утэр Пендрагон: мальчишеские проделки сына испытывали его терпение на прочность, и оно едва не истаяло, как и силы стареющего правителя Камелота.
ольше сюда ни ногой! – женский крик прозвучал комично и неискреннее. В глубине здания что-то грохнуло. 
ртур
раскрыл глаза. Огляделся: вновь в своей спальне, утро и тишина. Подорвавшись с
постели, он ринулся в душ.