|
|||||||||||||||
|
Девушка задумчиво перебирала четки, тонкими пальцами рук, изредка поправляя выпадавшую из косы прядь белокурых волос. Уже довольно долго она ждала, сама не знала, чего ждала, но продолжала упорно сидеть. Наконец она не выдержала и, взяв в руки перо, написала на чистом листке бумаги: «Нет больше нас, есть просто ты и просто я».
18 мая. Ночь.
Сидя на полу в темной комнате, прислонившись спиной к стене, Тикки теребил в руках сигарету. Курить или не курить? На дворе ночь, на небе звезды, на лице что-то наподобие задумчивой улыбки, ветер, проскальзывающий в комнату, чуть ворошит темные кудри — не это ли подходящий момент?
Спавшая на кровати Мэри заворочалась, и Тикки перевел взгляд на нее. Повернувшись во сне к нему лицом, она дала ему возможность рассмотреть ее поближе. Детское и наивное выражение лица, немного сморщенный носик и розоватые щеки. Рука девушки немного свисала вниз, а пальцы изредка подергивались.
«Пожалуй, покурю» — решил для себя Тикки и, взяв с тумбочки свечу, поднес ее к самому лицу. Пламя немного обожгло пальцы, слишком близко поднес сигарету, а потом пошел дым. Красивыми кружевными клубами он стремился вверх, наполняя комнату характерным запахом. Парень уже было поднес сигарету к губам, когда чья-то ловкая рука быстро затушила ее. Мэри перевернулась на спину и открыла глаза, так осторожно, будто солнечный свет бил прямо в лицо.
— Я просила, просила не курить тебя здесь… — Мягко, но с долей настойчивости в словах проговорила она. Удивление Тикки Мика перешло в улыбку. И он даже вроде усмехнулся. — А теперь иди, и проверь, как там Люси. — Приказала она и, укрывшись одеялом с головой, уснула.
А он? Он с сожаленьем подобрал последнюю сигарету и тихонечко встал с грязного пола. Отряхнул свои штаны, которые были велики ему на несколько размеров, и вышел за дверь. В пустом коридоре, что навевал ужас, когда видишь его впервые, он постоял минуты две, еще прислушиваясь к звукам за стеной. И удостоверившись, что все в порядке пошел в самый конец этой темноты, из которой пробивался луч света.
20 мая. Вечер.
Тикки наблюдал через щель в двери, как Мэри укладывала спать сестру. Девушка заботливо укрыла Люси одеялом и поцеловала в лоб, осторожно, боясь спугнуть сон. Затем взяла фонарь со стола и чтобы не шуметь на носочках дошла до двери. Тикки переминался с ноги на ногу в ожидании, держа в руках одну-единственную алую розу на тонком стебле. Она казалась ему прелестной, хотя тот мало чего понимал в цветах.
— Вы ко мне? — Спросила Мэри, аккуратно прикрывая дверь и продолжая идти по направлению к своей комнате. — Я не ждала гостей, особенно в такой поздний час. Мне чужды полуночные гулянья. — Она все еще была обижена, и если внимательно вслушиваться в тон ее голоса, то можно было это понять. Не нужно было ей перечить, она наивна и порой глупа, но все видит и понимает, не стоит недооценивать эту девушку. Тикки улыбнулся своим собственным мыслям и ее словам, но не стал ничего говорить вслух. Еще скажет что-то не то, а потом вымаливать прощение придется очень долго. Он даже придумал уже, что сделает, если такой вариант все же будет.
Они прошли по коридору дома до самого конца, откуда из комнаты девушки пробивался тусклый луч света. Тень Мэри еще была на пороге, но сама она уже начала готовится ко сну.
Тикки не решался войти, ему хотелось, но он не мог — это было частью плана. Тогда Мэри сама выглянула:
— Вы все еще здесь? Ах, я забыла показать вам выход. Что ж, думаю, служанка уже заперла дверь. Идемте за мной, тут есть другая. — Ее официальная речь, которая так редко употреблялась в этом доме, звучала сейчас столь очаровательно, что он любовался одними лишь словами.
Мэри повела его на балкон, где винтовая лестница вела в сад.
— Прошу, думаю, вы сами разберетесь, где там и что там. — Она дотронулась рукой до шторы и краем глаза глянула назад, Тикки ждал этого, ведь просто уйти без ничего…
— Я думал поужинать у тебя. И сигареты закончились. Ты говорила, что всегда будешь ждать, и что время рядом со мной останавливается. — Он шутил, смеялся, глупо лыбился… А пока говорил, неожиданно обнял Мэри за талию. Девушка вся зажалась, не зная даже что делать в такой ситуации. На лице появился румянец, и она опустила глаза, стыдясь собственного состояния. Тикки продолжал что-то шептать ей на ухо, тем самым, заставляя смущаться еще больше. В такие моменты, она становилась той маленькой девочкой, которую он никогда прежде не видел, но к которой успел привязаться. Когда она строила из себя какое-то подобие взрослое женщины, выходило это довольно необычно. Да и не подходила ей эта роль, хотя он ее такую тоже любил.
— Простишь? — Наконец вымолвил он то, что хотел сказать уже давно, как только пришел, как только увидел ее, эту Мэри.
— Нет. — Она взяла розу и, покрутив немного в руках, вырвалась из крепких объятий. Это снова была та женщина, с детским наивным видом лица…
В кармане лежала все та же сигарета, что потушила Мэри в ту холодную ночь. Парень задумался о чем-то всерьез и вытащил колоду карт из другого кармана. Изу и ребята ждут его, нужно возвращаться скорее.
23 мая. День.
— Тикки, спасибо. — Изу сжимал в руке красную коробочку. Что было внутри, Тикки не знал, Мэри просила не открывать без разрешения мальчика. Но любопытство одолевало, хотя все же он сдерживал себя.
— Это все Мэри… — он потрепал паренька по голове и присоединился к своим друзьям. Они удобно устроились на ящиках, у вокзала, куда прибывали поезда.
— Она балует Изу, — начал один, — хорошую ты нашел себе девицу, столько красоты и, да и денег много. Тебе повезло Тикки. — Парень принялся перемешивать карты, а Тикки обнаружил под своим ящиком пачку сигарет, видимо когда-то он уже прятал ее тут.
— Это не я ее нашел, она меня! — ухмыльнулся он, сжимая зубами фильтр сигареты и рассматривая полученные карты.
25 мая. Ночь.
Все та же комната, ночь сменяется ночью. Тикки почти живет тут. Охраняет сон, что ли? Снял очки, потер усталые глаза, которым надоело смотреть на этот забавный мир глазами человека, и дотронулся легонько до руки Мэри. Девушка чуть шевельнулась и тяжело вздохнула. Тикки сжал ее ладонь крепче и дотронулся щекой. Последний раз он брился: день, два, три… В общем, он все же брился утром, какого дня он не помнил, но брился.
— Я не говорила, что простила тебя, что можно войти, что можно дотрагиваться, ведь если следовать правилам этикета, мужчина…
— Ладно, ладно, — Тикки убрал руки и собрался уходить, когда она схватила его за край рукава. Он остановился, но оборачиваться не стал, ждал объяснений.
Мэри молчала, но с еще большей силой сжала белую ткань его изношенной кофты. Одеяло зашелестело, и послышались ее маленькие, почти детские шажки. Часы пробили 3 часа ночи, их гром раздался на всю комнату, и Мэри чуть ли не с криком бросилась в объятия Тикки. Страшно? Да. Одиноко? Тепло? Больно?
— Не уходи, слышишь, не уходи.
1 июня. День.
Тикки весь день искал подарок для Изу. Надо же, даже Мэри уже завалила мальчика сладостями и сувенирами. Дойдет и до того, что, в конце концов, Изу бросит его, и будет жить с ней. Тикки представил эту жуткую картину и спустя несколько секунд зашагал быстрей по людной улице Лондона.
Он шел, смотря сквозь витрины магазинов, ища там что-то подходящее и в тоже время простое и да, дешевое. Откуда взять денег, такому как он, выросшему в приюте, такому, кто половину жизни провел с приятелями на улице?
«Бесполезно. По таким параметрам здесь вряд ли что найдешь» — Парень сел с усталым видом на скамейку, когда приметил остановившийся неподалеку кеб. Оттуда выпрыгнула Мэри и направилась, видимо к курьеру, который уже ждал ее. Девушка обеспокоено оглядывалась по сторонам, сжимая подол черного платья в левой руке.
Зачем ей так далеко ехать, чтобы отдать письмо, если она может послать свою служанку? Тикки с задумчивым видом устремил взгляд в небо. Зачем беспокоится? Он верит ей.
2 июня. Ночь.
Он лежал на своей кровати, сжимая в кулаке лист бумаги. Повлиял ли он как-нибудь на него? Было это непонятно, Тикки просто безразлично дышал, изредка открывая глаза. Вот он укрылся одеялом, таким образом, отгораживая себя от реального мира. И начал вновь воспроизводить строки из письма в своей памяти:
«Нет больше нас, есть просто ты и просто я, ибо так захотели те, кто создали нас. А мы не вправе перечить… Я бы хотела еще раз увидеться, но мне не дали даже написать и письма. Я очень сожалею о нашем прощании, и что сейчас придется поставить эту точку, которая никак не выходит у меня, а превращается в запятую. Будто действительно кто-то хочет сказать за меня, что любит. Любит всем сердцем, каждой частичкой, каждой…»
Письмо обрывается. Она писала пока ехала туда. Она напишет еще?
5 июня. Утро.
Бинтов не хватало. После того, как на лбу появились стигматы, Тикки перестал есть, перестал спать, перестал вообще что-либо делать, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь в своем измученном теле.
В доме, где жили он и ребята, Тикки предпочел не появляться. Решил один, что ли справится? Или не хотел, чтобы они брали на себя его заботы? В больнице ему нечем не помогли, в церковь идти он не хотел… И, тем не менее, день тянулся, боль не уходила, мысли не покидали его ни на секунду, кровь не собиралась останавливаться, а жить хотелось.
10 июня. Вечер.
— Тикки, — граф качался в своем любимом кресле, поглаживая черную кошку Люлю Белл по ее пушистой шерстке, — я должен собрать всех на ужин.
— Я там не задержусь, — перебил Тикки и надел свой цилиндр, предварительно убрав волосы назад, и грациозной походкой направился к выходу, — в крайнем случае, граф, вы как всегда сообщите мне о своих намерениях по телефону.
Тикки манерно перекинул ногу на ногу, затягиваясь любимыми сигаретами. Это стало его самой вредной привычкой. Он докурил одну пачку еще четыре часа назад, а новая появилась тут же. Что она скажет на это, когда придет? О, он был почти уверен, нет, не почти, а на все 100 уверен — она разозлится и выкинет его маленькие радости жизни куда подальше.
— Мне передали письмо обратно. Я боялась, что… — Мэри тихонько подошла…
— Садись. — И так же скромно села рядом…
— Я боялась, что мы больше не сможем… — И была грубо, перебита собеседником…
— Тебе не холодно?
— Тикки?
— Да? — Мэри прижалась к нему щекой и обняла обеими руками.
Они сидели в саду, возле дома ее родителей. Сегодня здесь проходил бал, отец Мэри искал дочери достойного супруга, было понятно теперь, почему Тикки не подходил на эту роль. Но сейчас в образе Ноя он выглядел прекрасно. Дорогой костюм, белая рубашка, цилиндр. Мэри не находила слов, как он был идеален. Девушка взяла сигарету из его рук и закурила. Тикки удивился, но не стал ничего говорить. Она выглядела печальной, пусть даже уголки губ улыбались.
— А где Люси?
— А, она, она уже уснула.
Кольцо дыма медленно расплывалось в воздухе. Тикки укрыл своим пиджаком Мэри — она уснула. Сигарету пришлось забрать. Удивительно, но она курит. Ненормальная, заботится о нем и совсем не смотрит за собой.
12 июня. Вечер.
Тикки прошел за графом по незнакомой комнате, грязной и забытой, в которой человек мог лишь существовать, существовать, но не жить.
Зачем Тысячелетний водил его за собой — неизвестно. Но он заставлял парня наблюдать за его работой — превращать людей в акума. Да, это было столь утомительно, в общем, и увлекательно отчасти тоже было. Каждый человек ведь реагировал по-разному, но итог был один: все они слушались и повиновались.
— Хотел бы ты вернуть ее, Анну? Вы ведь так счастливы были вместе, просто позови ее и она придет. — Мужчина с глазами полной надежды переставал рыдать. Он вслушивался в каждое слово графа.
— Что я буду должен отдать?
— Просто позови ее. — Мужчина улыбался как ребенок, радовался…
— Анна!!! — На этой минуте становилось не интересно, и Тикки Микк Ноя уходил не попрощавшись. Граф продолжал смеяться где-то уже там далеко, а затем все стихало…
14 июня. Вечер.
— Тикки, могу я кое о чем тебя попросить?
— Конечно, Мэри, конечно, все, что тебе угодно.
— Поцелуй, отдай мне уже сигарету, и поцелуй. — Девушка протянула ладошку вперед, и ее детский взгляд взрослой женщины потребовал оставить в покое сигарету. Тикки Микк не успел среагировать, как Мэри выбросила ее с балкона своей комнаты.
— Ладно, о чем ты говорила? — Ной стал делать вид, что роется в карманах, в поисках еще одной пачки, чтобы в очередной раз намеренно позлить девушку.
— Тикки, я не шучу. — Она обиженно отвернулась и надула губки.
— Хорошо… Как хочешь. — Парень ушел, и девушка расстроено обняла себя руками. Ушел и ушел, зачем попусту тратить на такого время? Не замечая ничего и медленно погружаясь в свои мысли, она спустилась в сад, но на лестнице кто-то неожиданно нежно ее обнял. По телу прошла дрожь, ведь это было так неожиданно для нее.
— Тикки, обещаешь, если кто-то из нас разлюбит, то не надо так волноваться, просто иди вперед. Даже если вдруг, кто-то из нас умрет, скорее я ведь твоя жизнь — она вечная… «Не может быть, кто-то сказал ей, кем я стал…» — Тикки нервно сглотнул слюну, но потом все это как всегда перетекло в хитрую улыбку. Обещай мне, что пойдешь вперед, не оглядываясь…
— Хорошо, хорошо. — Тикки развел руками.
— Спасибо. — Мэри обернулась к нему лицом и легонько коснулась губ. Казалось, она парила в небе и не смогла дотянуться, но это было обманное ощущение, она лишь хотела, чтобы Тикки понял ее чувства, что она рядом, но не настолько, насколько он думает. И что возможно она хотела лишь раззадорить его чувства, чтобы убедится в искренности его слов: «Моя любимая Мэри»
18 июня. Ночь.
— Граф, ну зачем мне все это? — Тикки шел за Тысячелетним уже довольно долго. Они разгуливали по темной улице, вечером, где едва горели фонари. — Я мог бы вернуться, меня уже ждут. — Граф долго шел впереди и ничего не говорил, а сейчас вдруг остановился и улыбнулся безумной улыбкой.
— Я хотел бы тебе кое-что показать… — Парочка свернула за угол, где окруженная деревьями стояла католическая церквушка. Тени деревьев делали из нее не обитель Бога, а пристанище сатанистов, но Тикки было все равно.
Пройдя по залу, граф пошел прямо к алтарю, где, уснув на гробу кого-то из родственников, лежала девушка. Ее светлые волосы были в беспорядке и суете заплетены в косу, края платья черного цвета превратились в грязно-серые. На одной из скамеек стояла тарелка с едой, еще не тронутой едой, предназначенной видимо для нее.
Тикки не стал идти дальше, сел в последнем ряду и снял свой цилиндр, приглаживая непослушные волосы. Сейчас начнется шоу. Тысячелетний медлил, прошел вокруг и присел отдохнуть. Парень уже стал засыпать, когда граф почти вскочил со своего места с криками: «Пора»
Она очнулась, видимо чувствовала приближение смерти.
— Кто вы? Что вы тут делаете? Ах, верно я тут заспалась. Прошу простить, я сейчас же уйду. — Девушка рассеяно собирала свои вещи, она ни разу не повернулась лицом, поэтому интерес Тикки к ней все возрастал. Что за красавица на этот раз попадет в сети?
— Нет, деточка, ничего страшного. Я пришел к тебе. Хотела бы ты вернуть ее? — И граф устремил взгляд на гроб. Девушка опустила глаза, на пол начали капать слезы. Она едва себя сдерживала, но было видно, что очень хочет вернуть, того, кого потеряла. Она собиралась уходить, но остановилась. Видимо решилась на невозможное, ее конечно же, как и всех одолевали сомнения. Никто до конца не верил в эту ложь. Ведь за все нужно платить.
— Вы, правда, можете вернуть ее?
— Просто позови… — Девушка несмело шагнула ближе к графу, на свет, пробивавшийся сквозь стекла витражей. Тогда Тикки в предвкушении встал с насиженного места и направился вперед. Услышав его шаги, она обернулась.
— Мэри…? — Удивленно шепнул он, шагая все быстрее.
— Тикки… — Облегченно выдохнула она, а затем вдохнула и что есть мочи закричала: — Люси!!!
Тикки медленно спиной шагал назад, к двери, пытаясь выбраться из душного помещения, ища пристанища для себя, пустыми глазами Ноя, того, кем он стал. «Мэри» Это имя было вбито в памяти навсегда, он думал, что забьется в угол, как маленький ребенок. Сколько дней он уже в обличии Ноя? 10? Это слишком мало, чтобы научится жить без нее. Мэри как мать и в тоже время, как смысл существования, а еще ребята и Изу. Они все были рядом и есть. Ведь у него две стороны. Обычный человек и Ной. Тикки остановился посреди пустого переулка. Закрыл ладонью лицо и улыбнулся безумной улыбкой. Что осталось в нем от человека?
Тикки Микк засмеялся, подобрал цилиндр с дороги, который уронил в порыве ужаса и спокойно, прогулочной походкой направился дальше.
Две стороны: Ной и обычный человек. Обычным человеком он был всегда, судьба Ноя была уготовлена ему задолго…
«Мэри… Ведь ты сама хотела этого»